Я планировал написать текст к годовщине провала мирных переговоров в апреле 2022, но по дороге послушал папу Франциска и понял, что накал истерии снизился достаточно, чтобы прекратить двухлетнюю самоцензуру по украинскому вопросу, не опасаясь немедленной смерти на костре из белых пальто.
Ниже краткое изложение моих мыслей по поводу текущей войны без реверансов. Некоторые из них более политкорректно аргументированы в предшествующих моих статьях, ссылки на которые в конце статьи. (По тексту отмечены как: *1).
Чтобы связать разрозненные тезисы, я решил изложить появление/изменение моих взглядов на ситуацию в хронологическом порядке.
1. До войны
В 2010-е в России, я выступал в роли «записного либерала», отстаивавшего на эфирах российского телевиденья ту точку зрения, что России не стоит конфликтовать с западом, а ура-патриотическая риторика и бряцанье оружием до добра не доведут. Еще до крымской авантюры я писал, что первое что должен сделать идеальный президент России это отменить парад 9 мая. Задолго до того, как данный тезис стал расхожим местом в либеральной тусовке.
Я высказывался об угрозе, исходящей от в разного рода георгиевских ленточек и «бессмертных полков», еще тогда, когда подобной символики не гнушались вполне уважаемые люди, а мои старшие товарищи по либеральному лагерю советовали мне не подставляться, выступая против святых для большинства россиян символов. Меня коробило от национального самолюбования, «можем повторить», «на Берлин» и прочего подобного. О том, что за это национальное самолюбование придется дорого заплатить я впервые высказывался лет десять назад.
Также отмечу, что между 2016 и концом 2021-го я провел в Киеве больше года чистого времени. Там я тоже участвовал в каких-то эфирах, дискутировал уже с украинскими патриотами, и написал серию статей о том, что патриоты с обеих сторон неотличимы, и одинаково вредны.
Я специально сделал эту преамбулу, чтобы подчеркнуть, что мое отношение к разного рода патриотизму и национальной гордости не вчера сформировалось, и я его много лет публично излагал.
2. Февраль-апрель 2022
Кроме общего шока, от безответственности действий Путина, моей основной эмоцией первых недель войны, было злорадство, по поводу моих многолетних оппонентов, в лице российских ура-патриотов. Хотелось закричать: «Ну что идиоты!? Смогли повторить?».
Первые месяцы войны я полностью и безусловно «болел» за украинскую сторону и радовался неудачам российской армии. Помнится в день, когда стало известно о затоплении крейсера «Москва», мы обедали с одним знакомым россиянином и обсуждали как так могло получится, что мы столько лет работавшие на благо России и желавшие ей процветания, вдруг радуемся ее поражениям. Желание, чтобы воинствующий идиотизм был наказан тогда перевешивало у меня любые другие соображения.
Впрочем, осознание того, что теперь и Зеленский возомнил себя исторической личностью, а толпа ему точно также бездумно рукоплещет, вызывало мою тревогу уже в этот период.
3. Провал переговоров
В течение нескольких месяцев, начиная с конца марта 2022 года у Зеленского была возможность заключить мир с какими-то территориальными и символическими уступками. Зеленский этой возможностью не воспользовался, что меня, мягко скажем, крайне удивило. Изложу причины моего удивления подробно.
Попробуем сравнить план Путина от января 2022 «быстро взять Киев», и план Зеленского «освободить территории в границах 2013 года».
Из января 2022 абсолютное большинство аналитиков, оценивали вероятность быстрого взятия Киева как достаточно высокую. Мы это знаем не по болтовне в соцсетях, а например по переезду американского посольства во Львов. И тому, что американцы не предоставляли существенных объемов оружия ДО вторжения, ибо были уверены в его быстром успехе. Не только российские генералы, но и большинство западных аналитиков, считали вероятность реализации «плана Путина» высокой.
Вероятность быстрого освобождения всей территории Украины серьезные западные аналитические центры оценивали гораздо более скептично. Ретушировали свой скепсис политкорректными формулировками, но не более того. Если бы не политическая истерия, они бы высказывались гораздо более жестко.
Я понимаю, что в сознании wishful thinkers оценка соотношения сил сторон менялась несколько раз, но для тех, кто трезво смотрит на вещи она виделась практически неизменной весь период. Я лично своих оценок соотношения сил не менял ни разу. Если бы мне лично предложили сравнить вероятность успеха «плана Путина» и «Плана Зеленского» перед началом их реализации, я бы оценил вероятность быстрого взятия Киева в несколько раз выше.
Важнее другое. При планировании вторжения в Украину аналитический баланс риск-выгоды для Путина выглядел так: повезет – получим относительно бескровный внешнеполитический успех, не повезет – ну как-то замиримся через пару месяцев, отхватив чего-то по мелочи. Вероятность текущего масштаба смертей и разрушений, из января 2022 любой вменяемый аналитик оценил бы в небольшие единицы процентов.
Решение Украины воевать за границы 2013 года и с точки зрения вероятностей успеха и с точки зрения разумно ожидаемых потерь выглядело совсем иначе. Шансы на успех незначительны и связаны преимущественно с неконтролируемыми «черными лебедями», а вот масштаб потерь грандиозен и в случае неудачи, и в случае успеха.
Каким бы преступным я ни считал сам факт развязывания войны, и как бы я не оценивал с моральной точки зрения те или иные события, но с точки зрения рисков и вероятностей план Путина выглядит как попытка проскочить на мигающий светофор, а план Зеленского– как игра в русскую рулетку с полным барабаном. Авось не до смерти застрелишься.
К этому следует добавить, что вне зоны контроля Зеленского находились ключевые факторы, которые могли привести к успеху хотя бы теоретически: масштаб помощи запада, и механики краха режима Путина. (Далее я буду называть эти два фактора + unknown unknowns «черными лебедями». Лебедей объединяет то, что все они находятся вне зоны контроля украинского правительства).
Молчу уже о том, что сам план прекратить войну выходом на границы 2013 года при сохранении Путина в Кремле, выглядел настолько наивно, что я до сих пор не верю, что кто-то всерьез на это рассчитывал. Мне никто так и не смог объяснить почему Путин вдруг бы прекратил войну, даже если бы удалось выйти к границам.
Попытка вернуться к границам 2013 года военными методами может быть сколь угодно справедливой, но она не обеспечена ресурсами, и сопряжена с огромными издержками при низких шансах на успех, мало зависящих от самих украинцев. Поэтому, безотносительно к справедливости или международному праву, я не могу воспринимать решение Зеленского продолжать войну иначе как крайне безответственное и самонадеянное.
Следует оговориться, что период, когда Путин был готов на мир на условиях относительного status quo (судя по утечкам — признание за РФ фактических границ на 21 февраля), а Зеленский отказывался от этого предложения, давно закончился. Возможно, уже летом 2022 и точно летом 2023. Сегодня уже Путин хочет большего, чем мир по/около линии контроля. Однако для моих дальнейших рассуждений важно, что такой момент был уже однажды упущен, и может снова возникнуть в обозримом будущем. Возможно даже этой осенью.
4. Стоит ли отказываться от несправедливого мира?
Предположим, что Путин – абсолютное зло. Мы ему не доверяем и не ждем от него ничего хорошего, справедливого или соответствующего международному праву. Однако Путин предлагает мир на условиях, каких-то территориальных и символических (внеблоковый статус и т.д.) уступок со стороны Украины.
Это несправедливые условия. Однако каковы рациональные причины, чтобы от такого предложения отказаться? Ниже я перечислю все подобные причины, которые смог придумать, с моими краткими комментариями к каждой. Большинство моих комментариев подробно аргументированы по ссылкам *3 -*8.
i. «Заменить режим в России на более предсказуемый и менее опасный для цивилизации». Я всеми руками за, однако без ядерной войны достижение данной задачи находится вне зоны контроля не только Украины, но и запада.
ii. «Наказать агрессора, чтоб другим неповадно». Рационально, если это план руководства США, располагающего собственными ресурсами, чтобы осуществить такое наказание. Задача «наказать агрессора», поставленная украинским руководством выглядит так же самонадеянно как желание Путина заставить США разговаривать с Россией на равных. В обоих случаях – неадекватная оценка собственных ресурсов и геополитической значимости.
iii. «Защита мирных жителей» – самый лживый из аргументов, одинаково используемый обеими сторонами. Если бы любая из сторон хоть на секунду сочла жизни мирных жителей приоритетом, то самым дешевым и эффективным решением было бы отдать противнику любые территории, эвакуировав оттуда «своих».
iv. «Путин не остановится и после перемирия нападет на Прибалтику». Исключать нельзя, но что в этой связи делать — снова решение и ответственность запада. Мюнхен могли предотвратить Англия с Францией. Чехи могли лишь самоубиться.
v. «Путин не остановится и после перемирия снова нападет на Украину, пока ее всю не завоюет/уничтожит». Если исходить из таких намерений Путина, и при этом отдавать себе отчет в том, что кроме черных лебедей остановить Путина некому, то любой выигрыш времени за счет перемирия увеличивает шансы на прилет лебедей. Да и вероятность, что не нападет не нулевая. Если ничего из этого не случится результат все равно один.
vi. «Справедливость, национальная гордость, возмездие и прочее подобное». Мы изначально договорились рассматривать лишь рациональные аргументы.
vii. «Чтобы итоговая линия на карте прошла чуть восточнее». Это ключевой момент. Если мы понимаем, что ни одна из перечисленных выше целей не может быть достигнута и Путин все равно, что-то откусит и объявит о своей победе, то война за то сколько конкретно километров он откусит кажется мне полнейшим безумием в 21 веке. Я искренне не понимаю, чем этот мотив отличается от мотивов Путина. Его тоже интересует линия на карте. А почему эта линия не влияет на благосостояние простых людей я подробно объяснял *6.
Таким образом, на мой сугубо субъективный взгляд, все сколько-нибудь рациональные аргументы для продолжения войны после апреля 2022 лежат в сфере решений и ответственности запада. Если война идет потому, что США хочет наказать агрессора, то это понятно и логично. Однако вся доступная информация свидетельствует, что США еще до войны приняли совсем другое решение, которое с тех пор не менялось. При готовности Украины на любой мир нас ждет перенос посольств и «ужасные санкции». Можно, конечно, наедятся, что авось решение изменится, но в условиях текущих потерь мне сложно назвать подобное поведение ответственным.
Мотивы же к продолжению войны собственно украинских руководства и общества либо находятся в сфере иррациональных эмоций, либо не отличаются от мотивов Путина и российского общества (линия на карте). Да и сфера эмоций, чем дальше, тем меньше отличается от ура-патриотической части россиян. Среди прочего там тоже популярно соображение: «почему американцам можно, а нам нельзя? Мы же с ними равновеликие».
Не спорю, что, конечно, правильнее и справедливее было бы, чтобы отступил Путин. Он агрессор и во всем виноват. Однако ждать этого наивно. Что важнее: на Путина я точно никак не могу повлиять, а действия другой стороны, пусть и незначительно, но зависят от нарративов, господствующих в информационном пространстве.
5. Общественное мнение
Описанное выше решение Зеленского о продолжении войны было массово поддержано украинским населением. Мои впечатления от этой поддержки, лучше всего описать следующим примером.
Есть две ситуации: а) грабитель сразу пырнул вас ножом чтобы забрать кошелек; б) грабитель угрожал вам ножом, требуя отдать кошелек, однако вы не отдали и получили ножом в печень. По закону грабитель одинаково виноват в обоих случаях, а вот по-человечески во втором случае возникает множество вопросов к адекватности поведения жертвы. В моих глазах человек, отдавший кошелек, больше отличается и от грабителя, и от человека, защищающего кошелек с риском для жизни, нежели двое последних между собой. Сопереживать первому мне органично, на двух других я смотрю с одинаковым удивлением.
Когда в мирных городах вдруг стали падать ракеты и стрелять танки, на стороне украинцев было и международное право, и мои личные симпатии/сопереживание. Когда после многих месяцев войны, обстрелов городов и похоронок с фронта, заметное число украинцев не только лично не эмигрировало, но продолжало поддерживать решение правительства дальше воевать за линию на карте, то международное право все так же на их стороне. Однако мне лично это поведение кажется все менее адекватным и все менее отличающимся от поведения населения по другую сторону границы. Убегающие от мобилизации вызывают гораздо больше сочувствия.
Точно также не отличается и градус патриотического угара, с «орками» и «генетическими рабами». Радостные комментарии под постами про убийства противника. Понять можно, но симпатий не добавляет.
Вышеперечисленные соображения, размыли в моем восприятии войны про-украинскую составляющую. Остались антипутинская и общегуманитарная, которые находятся в явном противоречии. Вроде бы война незначительно увеличивает шансы на крах режима, и это хорошо. Однако цена неадекватно высока. Первый раз, я понял что не радуюсь успехам украинского оружия во время наступления ВСУ под Харьковом, давшего вишфулфинкерам так много ложных надежд. Стало окончательно понятно, что теперь уже украинцы не будут искать компромиссов пока не убьются насмерть.
6. Говорящие головы
У каждого дня продолжения войны есть свои ответственные. В первые месяцы львиная доля ответственности лежала на Путине лично. Однако если понимать, что затяжной сценарий весьма вероятен, как вероятно и то, что главным фактором прекращения войны станет усталость от нее большинства населения не-важно-какой-страны*3, то ответственность за каждый следующий день бойни размазывается на все большее количество вовлеченных лиц.
На мой взгляд, чем дольше затягивается война, тем большая часть этой ответственности ложится на журналистов, публичных личностей и ура-патриотических активистов с обеих сторон фронта. Всех тех, кто убеждает толпу в том, что «наше дело правое, мы победим». Чем более они убедительны, тем дольше будет продолжаться бойня.
Я привык, что главы государств действуют в интересах сохранения собственной власти, легко принося ей в жертву жизни и благосостояние подведомственного населения. Я привык, что толпа называет безумцев героями, сжигает пророков и обожает своих палачей. Так было всегда.
Однако я до сих пор не смог привыкнуть к тому, что заслуженные, информированные люди массово и искренне раздувают ура-патриотическую истерию с двух сторон. Те самые люди, которые, вроде бы должны служить голосом разума, и предупреждать толпу о последствиях, горечи потерь и слабости бравурных расчетов. В массе своей находясь в безопасности, они производят тексты и смыслы, увеличивающие срок, в течение которого сотни тысяч людей будут гнить в окопах.
Прошлой весной я подробно, аж в трех статьях *1- *3, описывал этическую проблему военного комментатора. Кому интересно – вся аргументация там. Некоторым из «говорящих голов» я напомню данные тезисы лично, когда война закончится. Слово «безответственность», которое я ранее адресовал политическому руководству сторон, равно применимо к «говорящим головам».
7. Контрнаступление
Полгода весь окружавший меня информационный пузырь ожидал контрнаступления, и в массе своей верил в его успех. Наверно ни разу в моей биографии мне не случалось так часто ловить себя на мысли «ну не может так быть, что я один умный, а все вокруг дураки. Наверно я чего-то не учитываю». Однако я искренне не мог придумать ни одного фактора успеха наступления, кроме тех самых черных лебедей, находящихся вне зоны контроля украинского руководства. Полагаю, что таких факторов физически не существовало.
Мне снова сложно поверить, что профессиональное военное руководство, находясь в здравом уме, могло смотреть на вещи иначе. Думаю, что военные подчинялись политической логике и подгоняли исходные вводные планирования под ожидания руководства, которое, в свою очередь, ориентировалось на запрос публики, в значительной степени сформированный теми самыми говорящими головами. Это все к тому, что ответственны не только политические лидеры, но и широкий круг лиц.
В месяцы ожидания наступления я провел многие десятки дискуссий с самыми разными людьми, абсолютно уверенными в его успехе. Если не поленюсь, как-нибудь отдельно напишу про типичные когнитивные искажения, свойственные людям, эмоционально болеющим за одну из сторон конфликта. Они сильнее, чем у верящих в свой проект стартаперов.
8. День сегодняшний моими глазами
Мне лично все сложнее воспринимать как похожих на себя людей, которые ликуют в соцсетях по каждому факту взаимного истребления, или искренне готовы в 21 веке умирать и убивать, ради линии на карте.
Постепенно я начал воспринимать события как репортаж про племя каннибалов, в котором геройством считается съесть врага и позором – отказаться от человечины. Смотреть любопытно, но сопереживать сложно. «Своими» для меня стали эмигранты, дезертиры и пацифисты по обе стороны фронта, «чужими» — сотрудники военкоматов и пропагандисты, продлевающие бойню лживыми надеждами.
Обе стороны любят говорить про один/разные народы. На мой взгляд, народа и правду два. Один стреляет друг в друга в окопах и радуется отчетам об истреблении у телевизора. Другой (с действительно европейскими ценностями) потихоньку валит из этого дурдома.
Иногда в голову лезут даже не свойственные мне эзотерические соображения: если CCCР произвел столько оружия и так успешно привил толпе готовность защищать не-важно-какую-родину, то может быть это кармически закономерно, что все это оружие и оболваненные пропагандой бывшие советские школьники, воспитанные на одинаковых фильмах и играх про войну, должны заниматься взаимным истреблением пока оружие не кончится, либо пока они сами не разочаруются в патриотических нарративах?
Ведь если бы это безумие закончилось быстро и относительно безболезненно, то с обеих сторон сделали бы неправильный вывод о причинах. Решили бы, что причина войны в путинском авторитаризме, ну или наоборот коварстве НАТО. Не успев в полной мере почувствовать цену таких вредных иллюзий как национальная гордость и суверенитет. Лучше всего ее почувствуют те, кто, потеряв конечности за «родину», потом испытывают на себе ее истинную заботу.
Крайне символично, что, ликвидируя советские памятники и названия (что можно только приветствовать), киевские власти, в соответствии с опросами населения заменили лишь герб на самом разрушительном из памятников — Родине-матери. Вместе со своей сестрой на мамаевом кургане эти «матери» были созданы, чтобы представить трагедию победой и вместо «никогда больше» возникало желание «повторить». Они не оплакивают павших, а горделиво машут мечами, и до сих верно служат делу принесения собственных «сыновей» в жертву нелепым вымыслам.
Мем о том куда следует пойти русскому кораблю — самая точная метафора этой войны. Действия гарнизона острова Змеиный (согласно легенде, а не реальным событиям) идеально соответствуют эмоциям и логике большинства населения обеих стран. «Давайте из гордости и чувства национального достоинства разобьем себе голову о супостата. И если какое-то конкретное самоубийство не нанесет супостату вреда, то это еще круче и героичней. Мы такие!».
Самоубийственный крестовый поход России против запада, зеркально соответствует самоубийственной же борьбе украинцев против российского доминирования. И по преобладающим мотивам, и по соотношению ресурсов, и по вероятному результату. При всей своей самоубийственности эти безумства одинаково поддерживаются с двух сторон одинаковым постсоветским населением.
Общества, где высшим проявлением героизма считается спасение детей из горящего дома, живут благополучней, тех обществ, где высшим проявлением героизма считается самосожжение во имя очередной красивой выдумки. Однако боюсь, что понять данный тезис логически и соответствующим образом изменить свою оптику восприятия – задачи принципиально разной сложности.
- https://dmitry-nekrasov.com/etika-voennogo-kommentatora-1/
- https://dmitry-nekrasov.com/etika-voennogo-kommentatora-2/
- https://dmitry-nekrasov.com/etika-voennogo-kommentatora-3/