IV. ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?
Если в предыдущих разделах была попытка объективного анализа, то дальше пойдет в чистом виде моя позиция. Поэтому необходимо оговорить критерии того, зачем надо что-то делать.
Очень часто, когда дискуссия затрагивает ценностные установки, возникают аргументы типа: «зато мы духовнее», «а у них негров линчуют», или «на том стояла и стоять будет русская земля». Данные аргументы не подлежат корректному сравнению. Очевидно, каждое общество имеет право на культурную самобытность. В этом плане, наверное, неправильно осуждать туземцев за каннибализм – это же часть их самобытной культуры :).
Поэтому сразу оговорюсь, что я принимаю за основу единственную ценность – это материальное благополучие. Измерять его можно хоть в ВВП на душу населения, хоть по индексу качества жизни ООН. Как угодно, главное – в точных показателях. Вся моя критика текущих действий властей или предложения исходят исключительно из того, что способствует или не способствует росту материального благополучия, без учета таких эфемерных понятий, как «суверенитет», «русский мир» или «традиционные ценности».
Попробуем проанализировать действия сегодняшней власти, основываясь на указанных критериях, в логике процессов-стимулов-символов.

1. Управление процессами
Очевидно, что многое из сделанного властью за последние несколько лет в процессной логике было сделано плохо, а многое – хорошо. Это нормально. Любая власть, управляя чем-то в ручном режиме, добивается нестабильных результатов. Главное – это совершенно неважно, ибо долгосрочное влияние этих успехов и неудач на социально-экономическую систему ничтожно.

2. Управление стимулами
С одной стороны, список моих претензий к проводимому курсу в области социальной и экономической политики огромен.О чем-то я писал здесь, здесь и здесь, о чем-то еще напишу, что-то давно уже стало общим местом в рассуждениях большинства экономистов. При желании из всего этого можно даже полномасштабную программу составить.
Однако я сам говорил о существующих объективных ограничениях. Мне приходилось наблюдать, как все эти блестящие планы и концепции разбиваются о низкую дееспособность бюрократического аппарата.
Поэтому я в целом склонен считать, что для государства нашего уровня развития, управление стимулами у нас поставлено более чем нормально. Макроэкономическая политика не без изъянов, но более ответственна, чем даже в некоторых развитых странах. Эффективное реформирование таких сложных систем, как образование и здравоохранение, объективно ограничено как качеством государственного аппарата, так и соображениями необходимости сохранения власти. Вообще, когда ты опираешься на архаическую символику и мифологию, тебе всегда вдвойне сложно реформировать архаичные институты. История с РАН это наглядно продемонстрировала.
На микроуровне во многих сферах наблюдается очевидный прогресс. Одним из самых ярких примеров того, как целая сфера жизни стала гораздо более цивилизованной, является ситуация на дорогах. Я прекрасно помню, как в начале 2000-х в порядке вещей обгонял через двойную сплошную на крупных городских магистралях. И так делало множество людей. Сейчас я себе даже представить не могу, как выехать на встречку, на многополосной трассе, – а раньше это было нормой. Многие спокойно ездили по Москве в нетрезвом состоянии, полагаясь, кто на корочку, кто на 200 долларов, за которые можно было откупиться.
Сегодня в этом плане все изменилось и это дает результат. За 10 лет количество смертей в ДТП сократилось на 15,7% при росте автопарка на 75% и ежегодном увеличении количества водителей на 2 млн. человек. При этом, количество ДТП по вине пьяных водителей снизилось на треть.
Этот пример не единственный. Объективно прогрессирующих подсистем много.

Принимая во внимание вышесказанное, при условии развития общества в «цивилизованном» направлении, есть все основания полагать, что системы государственного управления также будут постепенно эволюционировать и повышать свою эффективность.
Однако остается ключевым вопрос: развивается ли общество? Еще три года назад я бы ответил да, сейчас я не столь уверен. Потому что действия властей в самом важном для развития общества «символическом» направлении, очевидно толкают его назад.

3. Управление символами
Главная моя претензия к действующей власти лежит именно в области идеологии, символики и пропаганды. Именно здесь действительно можно сделать многое для модернизации общества и именно здесь фактически все, что делается, наносит нашему обществу непоправимый вред. Вот несколько основных сфер последовательного деструктивного воздействия.

Великодержавный шовинизм
Здесь я уже писал, какие потери нашей экономике наносит великодержавный шовинизм нашего населения. Но он в крови у миллионов. Это не вина, а беда общества. Это болезнь, которую следовало бы кропотливо лечить. У Докинза подобные болезни достаточно точно определены как «вирусы мозга».
Если сотни лет, начиная с «Москва – третий Рим», эту программку в головы вбивали, то нужны, как минимум, десятилетия для частичного излечения. При этом к мозгам, инфицированным вирусом «великодержавного шовинизма», нужно относиться бережно, как к больным. Без резких движений, способных спровоцировать массовые рецидивы, не вступая в полемику с некурабельными представителями.
Одной из ключевых задач настоящего государственного деятеля, который думает о следующем поколении, было бы избавить это самое следующее поколение от так дорого обходящегося ему комплекса великодержавного шовинизма. Для этого достаточно было бы не эксплуатировать в государственной пропаганде истории типа «мы поднимаемся с колен», а «кругом враги» и не устраивать «маленькие победоносные войны».
Ведь история про Крым для нашего народа, это все равно что запойному алкоголику, который пару лет назад закодировался, бутылку водки влить. Вроде развивались нормально, по «европам» ездить начали, цивилизовываться потихоньку и тут бац – и даже вполне вменяемые люди впадают в ура-патриотический угар и в воздух чепчики бросают. Из пучин подсознания всплывают столь архаичные и дикие реакции, массовый психоз доходит до такого уровня, что отказываешься верить в реальность происходящего.
Меня удивляет, что все зациклились на обсуждении масштаба чисто экономических потерь от этой авантюры, однако, на мой взгляд, гораздо важнее необратимые потери для того самого человеческого капитала. Я впервые начал слышать среди причин эмиграции не «тут коррупция, плохое образование и плохой климат», а «я не ожидал, что наш народ … таков, не хочу, чтобы мои дети росли в этом безумии, среди этих …».
Множество талантливых людей уедет из страны. Другая их часть станет внутренними эмигрантами – отстранится от общественно-политической жизни, тем самым обрекая ее на дальнейшую архаизацию.
Если подойти к вопросу чисто статистически, то не подвержена великодержавному шовинизму наиболее образованная, наиболее информированная и наиболее обеспеченная часть общества (еще раз оговорюсь –  в среднем; отдельные представители это правило могут нарушать). С их потерей общее качество человеческого капитала неизбежно снизится, а следовательно, снизится и качество работы госаппарата и иных институтов.
Что еще важнее, после этого приступа великодержавной истерии все общество в целом будет более враждебно относиться к иностранным инвестициям и практикам – ко всему «западному». Это замедлит процессы заимствования управленческих и социальных технологий, а соответственно модернизацию общества и рост его благосостояния в долгосрочной перспективе.

Нужно два–три поколения последовательной системной работы, чтобы все это вылечить. Для этого, помимо вменяемого поведения на международной арене и отказа от эксплуатации некоторых мифологем, нужна целенаправленная работа со сложившейся символической реальностью.
Одним из примеров необходимого стране символического управления в данной сфере является работа с таким артефактом, как «празднование 9 мая». В состав которого входит парад на Красной площади, массовая демонстрация военных фильмов по всем каналам, ленточки на машинах и разнообразные патриотические мероприятия.
Интересна история празднования этой даты – чем больше времени проходит после войны и чем меньше непосредственных участников сражений, тем больше пафоса, милитаризации и великодержавного шовинизма. Если кто не знает – впервые после 1945 года парад в честь 9 мая провели лишь в 1965 году при Брежневе. Тогда же был первый всплеск по производству фильмов, установке памятников и массовой пропагандистской работе по созданию «великого мифа о победе».
Следующий парад Победы на Красной площади был 1985-ом, затем парады проводили раз в пять лет. После 1995 года начали проводить ежегодно, а с 2008-го стали использовать военную технику и авиацию. В то же время (конец 2000-х) предшествующие 9 мая дни стали превращаться в марафон военных фильмов и ура-патриотических мероприятий, георгиевских ленточек и салютов. Нигде в мире, кроме, может быть, Северной Кореи, военный парад (даже если проводится) не становится таким событием федерального масштаба.

Воспитание патриотизма – это, в принципе, неплохо, а историческая память – так вообще замечательно. Весь вопрос лишь в морально-стилистическом акценте. В аналогичных праздниках 8 мая или 11 ноября в развитых странах ключевой акцент делается скорее на «скорбь по погибшим», а в России – это «гордость победой».
А это имеет целый набор последствий. Можно воспринимать историю войны так: «было непростое время, куча народа погибло, надо не дать такому повториться», а можно так: «были наши, были враги, и мы им показали». Это очень глубинная культурная матрица, и она проецируется на многие сферы жизни. Уровень агрессии выше, а уровень терпимости ниже. Значение военной силы гиперболизируется: «ладно мы живем хреново, но зато можем им задать», «сила важнее благополучия» и так далее. Я уже не говорю о том, что весь комплекс великодержавного шовинизма в головах миллионов ежегодно получает от этого мероприятия мощнейшую подпитку.

Что можно было бы сделать в логике управления символами: прекратить парады (хотя бы, для начала, проводить только по круглым датам), снизить количество фильмов и других пропагандистских материалов, увеличить долю реалистичных фильмов без дихотомии свои–враги, изменить стилистику торжественных мероприятий на траурную, прекратить целенаправленные действия провластных организаций типа раздачи ленточек и прочего. Все очень постепенно. Никаких пересмотров господствующих у нас исторических представлений. Крайнее уважение к ветеранам и т.д. Плавно, постепенно лет за 15–20 все это можно, по крайней мере частично, демонтировать. Тут надо, конечно, не только 9 мая заниматься — я просто дал это как наиболее яркий пример возможного управления символами.

Я не уверен, что в данном случае в полной мере выполняется критерий возможности. Для сегодняшнего режима «празднование 9 мая», очевидно, одна из важных составляющих собственной легитимации. Хотя никто из них к войне никакого отношения не имел, но в мифологии военных организаций сильна составляющая «дисциплина», а в мифологии «война» – составляющая «сплотиться». Этого достаточно.

Доверие
Эксплуатация великодержавных мифологем имеет и некоторые другие побочные эффекты. Здесь я писал о том, как уровень доверия влияет на благосостояние общества.
В развитых странах некоммерческие организации являются одним из важнейших контуров воспроизводства доверия в социальной системе. Волонтерство, благотворительность – это те явления, которые позволяют нам больше верить в людей, друг другу и обществу в целом. В этих условиях кампания по дискредитации НКО как «западных наймитов» нанесла гражданскому обществу достаточно ощутимый удар. Без низовой активности и самоорганизации на местном уровне рост благосостояния общества затруднен. В развитых странах именно низовая активность в значительной степени гарантирует эффективную работу государственных институтов, она же позволяет решать некоторые социальные проблемы без участия государства.
Нужны меры поощрения такой активности: сюжеты, медали, льготы. Мы живем в обратной логике.

Патернализм
Ответственными и безответственными бывают не только политики. Ответственным и безответственным бывает все общество. Яркий пример ответственности общества – восприятие в США медицинской реформы Обамы. Предложение правительства сделать доступным для всех бесплатное медицинское обеспечение вызвало многотысячные протесты по всей стране. Люди понимали, что дополнительные госрасходы на медицину – это дополнительные налоги. Представьте что-то подобное у нас: протестовать против бесплатного! У нас предложи закон, чтоб каждый за счет бюджета получил по бесплатной бутылке водки – его поддержит большинство населения, а уж протестовать…
Если мы хотим воспитать ответственное общество, нельзя поощрять патернализм в любом виде. Нельзя вечно крутить по телевизору слезливые сюжеты о том, как мы заботимся о пенсионерах, и вечные истории о том, как президент чуть ли не лично на самолете помог таким-то обездоленным. Локальным примером управления символами по этому поводу может быть сюжет с гражданами, потерявшими кров в случае наводнений или пожаров. Строго говоря, государство не обязано им помогать. Неплохо было бы, чтоб они сами страховали свои дома, это было бы ответственное поведение. Однако каждый раз, когда где-то что-то происходит, по телевизору демонстрируется целая сага о том, как всем помогли, построили новые дома, целая пиар-история с веб-камерами и контролем за сроками исполнения.
Альтернатива: рассказать по телевизору, что кто не застрахован – тот остался без крова, и пару сюжетов о счастливых застрахованных и несчастных незастрахованных. Не важно, что при этом происходило бы на самом деле. Какую-то помощь потерявшим дома в любом случае пришлось бы оказывать.
Но одно дело, телевизионная картинка, кричащая обществу, что «в случае чего государство о вас позаботится», и совершенно другое — картинка, призывающая к большей ответственности: «не подумал сам – отвечай». Кроме того сюжеты о несчастных незастрахованных должны дополнительно мобилизовать волонтеров и благотворительные организации, что само по себе важно.
Подобный подход к подаче информации можно было бы использовать и по другим темам. Первые лица страны в своей риторике могли бы чаще говорить об ответственности гражданина за свою жизнь, а не о том, что «государство, безусловно, должно заботиться о…». Если бы подобные вещи происходили годами, уровень ответственности в обществе постепенно менялся бы.
В целом, начало правления Путина было ознаменовано попытками демонтажа некоторых патерналистских институтов и повышения уровня персональной ответственности. Однако острая реакция общества на монетизацию льгот остановила этот процесс. Это яркая иллюстрация того, как задачи модернизации вошли в противоречие с задачами сохранения власти. После этого начался откат. История про накопительную и распределительную пенсионную систему в значительной степени тоже является историей про соотношение личной ответственности и государственной заботы. В 2002 году уровень личной ответственности за размер будущей пенсии был повышен, в 2013 все опять сильно сдвинулись в сторону «государство должно заботиться».

Управление экономической активностью
Здесь, кроме негативных символов типа «дела Ходорковского» и ему подобных историй, нет вообще ничего. На нескольких примерах обществу было продемонстрировано, что бизнесом в России заниматься опасно и непочетно. В результате по опросам лишь 2,2% Россиян готовы открыть свое дело. Это один из самых низких в мире показателей, и очевидно, что подобная ситуация не способствует развитию экономической активности.
В качестве вариантов разумного символического управления в данной сфере можно было бы предложить вместо сериалов про «ментов и десантуру» выделять госресурсы на сериалы про честного предпринимателя, который ведет свой честный и нелегкий труд. А для развития инновационной экономики – сериал про программиста, которого в школе девочки не любили, а потом он стал зарабатывать на программировании и жизнь удалась:)
Все это, конечно, выглядит наивно. Это лишь штрихи – подробная концепция слишком велика для поста 🙂 Но я уверен, что если заниматься подобными вещами (пропагандой предприимчивости и престижа определенных сфер деятельности) системно и долго, это сильно может повлиять на жизненные установки подрастающего поколения, а соответственно и на общество, в котором мы с вами будем жить через 20 лет.

Коррупция
В начале 1960-х правитель Сингапура Ли Куан Ю начал масштабную антикоррупционную кампанию. Были посажены и казнены многие министры и другие причастные к коррупционным операциям лица, среди которых были близкие друзья и родственники правителя. Тем самым он послал обществу сигнал, что закон един для всех, и власть намерена серьезно бороться с коррупцией. Такой сигнал очень быстро воспринимается всей вертикалью власти сверху донизу. Коррупционные разоблачения на самом верху с жесточайшими санкциями для коррупционеров происходили в Сингапуре достаточно регулярно. В том числе и благодаря этому, Сингапур за 40 лет достиг потрясающих успехов в области борьбы с коррупцией.
Кадровая же политика, практикующаяся у нас сегодня, четко транслирует всем сигнал: делай что хочешь, но если ты был лоялен, то тебя все равно с почетом куда-то пристроят при любых обстоятельствах: «своих не сдаем». Такой подход – очень важный знак, транслирующийся вниз по всей вертикали.
Достаточно было бы несколько процессов против действительно близких к президенту лиц, чтобы ситуация начала постепенно меняться. Это, безусловно, недостаточное, но необходимое условие для снижения коррупции.

И таких областей, где «символическое управление» могло бы работать эффективно, довольно много.

Возвращаясь к вынесенной в заголовок теме, о точках приложения усилий, я хотел бы еще раз подчеркнуть, что, с точки зрения долгосрочного развития, главная задача власти — это способствовать повышению качества человеческого капитала и делать это проще всего методами символического управления. Причем, не потакая низменным инстинктам населения, а потихоньку вырабатывая у населения более производительные поведенческие установки.
Неизвестно, насколько долго можно при таком поведении сохранять власть. Но настоящие государственные деятели не должны цепляться за власть любой ценой.

P.S. Я не хочу завершать это эссе гневными филиппиками в адрес «кровавого режима». В целом, существующий сегодня политический режим и государственный аппарат для страны с нашим уровнем развития человеческого капитала вполне статистически закономерен. Я не про средний класс больших городов говорю, а про страну в целом.
Однако, внутренней проблемой нынешней системы является слишком жесткое противоречие между архаическими мифологемами, обеспечивающими идеологическую базу для сохранения власти, и задачами реальной модернизации страны.
Причем проблема усугубляется тем, что архаизация – это самоподдерживающийся и нарастающий процесс. Во-первых, многие активные и умные граждане выдавливаются из страны или, как минимум, из политической жизни, увеличивая среди избирателей долю «Шариковых», для которых требуются все более и более архаичные ноты. Во-вторых, правящий слой (по крайней мере, в своей политической части) теряет наиболее продвинутых модернизаторов, наполняясь теми, кто действительно верит в ту ахинею, которую говорит.
Рано или поздно это противоречие станет неразрешимым.