В связи с последними решениями ОПЕК, а также периодически всплывающими обещаниями новых «разрушительных санкций» оживились обсуждение идеи о падении нефтяных доходов как факторе, который может обвалить российскую экономику и сделает Путина более сговорчивым в мирных переговорах. Новый мотив данных обсуждений состоит в том, что в условиях переизбытка нефти на рынке ограничения в отношении конкретно российской нефти могут реализовываться более эффективно. Суммирую здесь несколько своих соображений на данный счет.
1. Могут ли цены на нефть значительно снизится по чисто рыночным причинам или в связи с политикой ОПЕК? Если да, то как это может выглядеть?
Сначала следует определиться с понятием «существенное сокращение цен на нефть». Для наших рассуждений цены важны не сами по себе, а как фактор, влияющий на способность России финансировать войну. Краткосрочные колебания рынка на эту способность фактически не влияют. Важны лишь средние значения в течении длительного периода. Поэтому будем считать существенным сокращением цену на нефть 40-50 долларов за баррель в течении 3 лет в среднем. С одной стороны, эти уровни возможны хотя бы в теории, с другой, при очень удачном стечении обстоятельств они могут создать угрозу режиму. Впрочем, может случится и так, что режим переживет даже 30 долларов за баррель в течении 10 лет.
Сегодня в мире добывается 102-105 млн баррелей в день. По разным оценкам около 15 млн из них имеют себестоимость добычи 40 и более долларов за баррель. (Здесь и далее себестоимость обозначается с учетом возврата капитальных затрат и стоимости денег во времени, без учета налогов). Казалось бы, это надежный предохранитель от падения цен до уровня 40. Однако на традиционных месторождениях, со сроком освоения 20-50 лет, значительные затраты возникают в начале освоения: на разведку, строительство инфраструктуры, изготовление очень дорогих платформ и т.д. Когда месторождение выходит на пик добычи операционные издержки на добычу нефти, напротив, относительно невелики. На этом этапе инвестор возвращает первоначальные инвестиции с учетом стоимости денег во времени.
Подобный жизненный цикл не раз приводил к следующей ситуации: разработка определенного месторождения не рентабельна при цене ниже (допустим) 40, но если к моменту падения цен до (допустим) 20 добывающая инфраструктура уже построена, то добыча продолжается, т.к. операционная себестоимость текущей добычи (допустим) 15. Иными словами нет шансов вернуть все инвестиции однако продолжая добычу можно отбить хоть что-то. Поэтому на традиционных месторождениях текущее падение цен влияет на уровень добычи через 10-20 лет, но не на уровень добычи завтра.
Иначе обстоит ситуация с т.н. сланцевой нефтью, в которой дебет скважины в течение первого года сокращается примерно в два раза. На большинстве скважин добыча полностью останавливается через 3-4 года. Если цены падают ниже себестоимости новые скважины просто перестают бурить, что приводит к почти двукратному сокращению добычи такой нефти в течении 1-1,5 лет и полной остановки добычи в течение 3-4. Активное использование нефтедобытчиками хеджирования цен может увеличить этот срок на полгода-год, но радикально на ситуацию не повлияет.
Около 6 млн баррелей в день (далее мбд) сланцевой нефти, добывающейся в США, имеют себестоимость 40 и более долларов за баррель, из них около 3 мбд себестоимость 50 и более долларов за баррель. С данными по остальному миру все гораздо менее прозрачно. Если давать диапазон, с которым точно не ошибешься, то на месторождениях, которые могут экономически оправданно гибко изменять добычу в мире всего добывается 7-10 мбд с себестоимостью нефти выше 40, из которых около 3-4 мбд с себестоимостью выше 50 долларов за баррель.
Как показывает практика сланцевые нефтедобытчики останавливают новое бурение, не дожидаясь падения цены до уровня себестоимости. На месторождениях с себестоимостью 50 новое бурение останавливается при ценах около 60, а на месторождениях с себестоимостью 40 при ценах около 50. Иными словами, при устойчивой средней цене в 60 в течение трех лет с рынка уйдет минимум 3 мбд, а при ценах 50 минимум 7 мбд текущей добычи. Половина из этого объема в течение первого года. И это без попыток оценить сокращение традиционной нефтедобычи. Что произойдет при долгосрочной цене нефти 40 даже моделировать сложно. Возможно, в первый год динамика сокращения будет похожей (просто выбытие старых скважин без нового бурения), но далее придется включать в расчет 4 мбд канадских битумных песков и еще много всего.
Таким образом, снижение средней трехлетней цены на нефть до 40-50 долларов за баррель возможно либо при условии сокращения мирового спроса на нефть, либо при увеличении другими производителями добычи, либо при их сочетании. В объеме нескольких (вплоть до 15) миллионов баррелей в день.
На сокращение спроса особо рассчитывать не приходится. В отличие от добычи потребление нефти росло практически весь период наблюдений. Заметных исключения всего три: в 1975 мировое потребление нефти сократилось на 0,5 мбд, между 2007 и 2009 на 1,5 мбд, а в ковидном 2020 на 9 мбд. Все эти примеры были связаны с экономическими потрясениями такого масштаба, что, если случится что-либо подобное, цены на нефть окажутся не самым важным фактором изменения ситуации. При этом не стоит забывать, что в отсутствие серьезных кризисов потребление нефти стабильно растет на 1-3 мбд в год, а низкие цены на нефть этот рост лишь подстегнут.
С предложением нефти ситуация сложнее. Реальных мощностей, на которых можно быстро (в течение года) и дешево нарастить добычу в мире не так много: 3-5 мбд. Однако если КСА с другими монархиями залива примут скоординированное решение существенно нарастить добычу на горизонте ближайших 3-5 лет они вполне способны это сделать. Некоторые причины для такого поведения у них тоже есть. В частности, убить конкурентов, мешающих собирать маржу на пике цен. Такое уже пару раз происходило и чисто теоретически может повториться, хоть это будет прямо убыточно для КСА на ближайшем временном горизонте.
Здесь важно подчеркнуть, что при подобном снижении цен именно США сократят добычу больше всех, потеряв несколько сотен миллиардов долларов ВВП и пару сот тысяч рабочих мест. Поэтому такого снижения цен США добиваться точно не будет. Снижение цен даже до 50 в среднем за 3 года, не говоря уже о 40 в среднем, может произойти только и исключительно по решению КСА/ОПЕК и, скорее всего, столкнется с прямым противодействием США, с которым, вопреки укоренившимся мифам, в реальности столкнулось увеличение КСА добычи нефти в середине 1980-х. (Подробно писал здесь об этом эпизоде https://dmitry-nekrasov.com/reygan-i-saudity/).
2. Теперь оценим вероятность такого развития событий, при котором сокращаются не мировые цены на нефть, а экспорт конкретно российской нефти. Обсуждается 3 варианта такого сокращения:
2.1 Новые экономические санкции запада (без использования силовой компоненты)
Мне сложно понять почему после всего произошедшего за последние 3 года эта тема продолжает всерьез обсуждаться. Казалось бы, невозможность ограничить российский нефтяной экспорт экономическими мерами многократно экспериментально доказана, однако пиар продолжается.
В отношении перспектив «разрушительных вторичных санкций» от Трампа, я ограничусь информацией о том, что Китай импортирует 12-12,5 мбд нефти и нефтепродуктов, а Россия сегодня экспортирует около 7 мбд нефти и нефтепродуктов. Иными словами, Китай способен купить всю экспортируемую Россией нефть практически дважды. Мы экспериментально узнали на какие китайские товары, США не готовы ввести даже 30% пошлины, не говоря о 500%. Для большинства остальных китайских товаров нет разницы между пошлинами в 145%, 500% или 10000%. С учетом текущего состояния отношений США-Китай наивно ожидать отказа Китая от российской нефти, а без присоединения Китая к санкциям все остальное прямо бессмысленно.
Для описания борьбы ЕС с российским «теневым флотом» подойдет следующая метафора. Представим себе, что Путин запретил жителям Австралии ходить и обещал страшные санкции нарушителям. На следующий день абсолютное большинство жителей Австралии ходить продолжили. У Путина появился выбор: признать, что его запрет ходить глуп и невыполним, либо заявить, что австралийцы изощренно обходят его запрет с помощью «теневых ног», для борьбы с которыми создана рабочая группа. Европейские бюрократы последовательно выбирают вторую опцию. Вместо признания невозможности обеспечить выполнение «ценового потолка» еврокомиссия выдумала «теневой флот».
Представим себе танкер под всеми возможными санкциями, везущий российскую нефть вокруг Европы в Индию. Этот танкер ни от кого не скрываясь выходит из российского порта, с российской страховкой, и перевозит российскую нефть, не нарушая при этом никаких норм международного права. Его свободный проход гарантируют международные конвенции. Он не может заходить во многие порты, но научился обходиться без этого. Индия к санкциям не присоединялась. Любая индийская компания может совершенно легально купить эту нефть.
Этот танкер точно также возил российскую нефть до его внесения в санкционные списки. Что изменилось после того, как он в них попал? С одной стороны, теперь он может возить только российскую нефть, а потому его фрахт обходится российским нефтяникам дешевле. С другой стороны, между танкером и любыми контрагентами выстраивается более изощренная сеть посредников, которая наверно обходится чуть дороже. Иными словами, включение танкера в санкционные списки имеет лишь одно последствие: сокращается количество танкеров, которые возят и российскую и не российскую нефть и увеличивается количество танкеров, которые возят исключительно российскую нефть. Так ЕС создает российский «теневой флот», единственный смысл которого оправдать почему не работает придуманный ранее «ценовой потолок».
С интересом жду, что будет делать евробюрократия, когда число танкеров в санкционных списках достигнет необходимого для перевозки всей российской нефти.
2.2 Блокада поставок нефти через Балтийское море силовыми методами
Не будем подробно обсуждать вопросы юридического обоснования подобной блокады. Как бы зыбки они не были, в определенных обстоятельствах правовые аспекты отходят на второй план. Существует два реальных опасения: а) непредсказуемость возможной военной эскалации если российское ВМФ будет обеспечивать конвоирование танкеров; б) дефицит нефти на мировом рынке, рост цен и риск глобальной рецессии, к которым подобная блокада могла привести еще год назад.
Пункт «б» с каждым днем выглядит все менее существенным. На рынке наблюдается некоторый избыток нефти, есть риски экономического кризиса и при низких ценах на нефть, а ОПЕК угрожает ценовой войной сланцевой нефтедобыче. Весьма вероятно, что в ближайшие месяцы этот пункт будет все менее релевантным, и в случае срыва переговоров о мире, тема закрытия для танкеров проливов или Балтийского моря, например по экологическим основаниям, может активизироваться.
Риск военной эскалации никуда не делся. Я не ожидаю, что европейцы могут им пренебречь, но я и путинского вторжения в Украину не ожидал. Поэтому ограничусь соображением, что если эффективные экономические санкции против российского нефтяного экспорта представляются совершенно невероятными, то запрет на проход танкеров через датские проливы полностью исключать нельзя.
2.3 Атаки на российские танкеры в Черном море со стороны Украины
После того как украинские морские беспилотники потопили несколько российских военных кораблей, нет ни малейших сомнений в том, что Украина может прекратить или существенно сократить поставки российской нефти через Черное море. С военно-технической точки зрения к этому нет ни малейших препятствий. А вот других сдерживающих факторов хватает:
а) атаки на танкеры рано или поздно приведут к масштабной экологической катастрофе, затрагивающей третьи страны, включая Турцию, что негативно скажется на мировом общественном мнении в отношении Украины; б) США и ЕС вряд ли одобрят подобные действия; в) подобные действия с высокой вероятностью снимут последние красные линии по допустимым целям российских ударов по украинской инфраструктуре, в частности по АЭС; г) нет никакой возможности разделить экспорт российской нефти и экспорт нефти по КТК. Придется либо топить все танкеры, либо мириться с тем, что российскую нефть везут под видом казахской. Таким образом, главным пострадавшим окажется Казахстан, полностью зависящий от экспорта через Черное море, а с мирового рынка уйдет заметно больше нефти.
Несмотря на всю серьезность описанных сдерживающих факторов атаки на черноморские морские поставки представляются наиболее вероятным из рассматриваемых маловероятных сценариев, особенно в случае срыва мирных переговоров и резкого ухудшения ситуации на фронтах для Украины. Подобное развитие событий – последняя линия эскалации собственно российско-украинского конфликта без вовлечения в него третьих стран.
3. Теперь попробуем оценить последствия реализации пунктов 2.2 и 2.3 или их сочетания в контексте общей ситуации на мировом рынке нефти.
Если война не перерастет в глобальную, а блокады ограничиваются рассматриваемыми морями то, с учетом возможности некоторого маневра между направлениями, можно оценить потери российского экспорта нефти и нефтепродуктов в 1 мбд если будет перекрыто одно из рассматриваемых направлений и около 2,5 мбд если будут перекрыты сразу оба (при этом с учетом Казахстана общие потери мирового рынка превысят 4 мбд). Иными словами, в рассматриваемых сценариях можно остановить от 1/7 до 1/3 российского экспорта нефти и нефтепродуктов. При этом у России сохранятся технические возможности перестройки логистики для обхода обсуждаемых морей за 3-5 лет полностью (с учетом больших новых трубопроводов в Китай или на Мурманск), и гораздо быстрее частично, разного рода паллиативными решениями.
Подробные расчеты влияния на российский бюджет разных вариантов нефтяных цен и экспорта перегрузили бы данный текст. Это тема отдельной статьи. Ограничусь простейшими соображениями. Экспорт 7 мбд по цене 45 долларов за баррель и экспорт 4,5 мбд по 70 долларов за баррель одинаковы с точки зрения экспортной выручки, однако с точки зрения доходов бюджета экспорт 4,5 мбд по 70 принесет едва ли не вдвое больше (точные цифры зависят от курса рубля). С точки зрения нефтяных компаний и долгосрочных интересов российской нефтяной отрасли все ровно наоборот: лучше экспортировать больше и дешевле. Однако мы с самого начала рассматриваем ситуацию с точки зрения российской способности вести войну здесь и сейчас
В своей недавней статье https://ridl.io/ru/rossijskij-voennyj-byudzhet-predely-ustojchivosti/ Владислав Иноземцев дает оценку, что при самом катастрофическом сценарии среднегодовых на нефть в 40 долларов за баррель при текущем экспорте дефицит бюджета составит 4% ВВП. Несмотря на то, что я считал отдельно от Владислава, моя оценка почти полностью совпадает. Дефицит 4% ВВП — это средний показатель по ОЭСР заметно ниже дефицитов США или Франции. Иными словами, совершенно не очевидно, что у российского бюджета возникнут проблемы с финансированием войны даже при цене на нефть в 40 долларов за баррель в течение 3-х последующих лет. А я еще раз повторю, что экспорт меньшего объема нефти по большей цене выгоднее для российского бюджета, нежели экспорт большего объема по меньшей цене.
Уход с мирового рынка какой-то части российской, а в случае блокады Черного моря еще и казахской, нефти может не сопровождаться резким нефтяных цен только в одном случае: если КСА и ОПЕК, резко нарастят добычу и объявят о том, что будут компенсировать любые выпадающие объемы. Без поддержки ОПЕК любое силовое сокращение российского экспорта, скорее всего будет компенсировано российскому бюджету за счет роста цен на нефть. Пока в рамках соглашений ОПЕК+ мы наблюдаем иную политику. Текущее отставание РФ от квот компенсирует ее прошлую добычу сверх квот. Возможное недопроизводство Россией завтра, обеспечит ее право добывать выше квот послезавтра. Это может измениться, но пока правила ОПЕК+ таковы.
В заключении хочу высказать тезис, объединяющий изложенные выше разрозненные соображения. Успех санкционного наступления на российскую экономику образца 2022 года, на 95% зависел от способности запада втянуть в санкционную коалицию Индию и Китай, а не того, какие меры могли предпринять сами страны запада. Десять санкций, к которым бы присоединились Индия и Китай были заведомо эффективней 10 тысяч санкций от ЕС. По уму без согласия Индии и Китая и начинать не стоило. Ровно также сегодня ключ к любому значимому снижению российских нефтяных доходов находится в Эр-Рияде и других столицах ОПЕК. Ни страны запада ни, тем более Украина, самостоятельно повлиять на эти доходы не могут. По крайней мере повлиять долгосрочно и существенно.