С точки зрения персональных стратегий политика это ставка гарантированных лет в тюрьме, здоровья, а может, и жизни – против некой вероятности кем-то стать и что-то сделать (изменить Россию). Ставка с очень низкими шансами на выигрыш

Дмитрий Некрасов Unfollow

Алексей Навальный Фото: Navalny / Instagram

⤢

С момента ареста Алексея Навального в публичном пространстве тлеет вялотекущая дискуссия о том, насколько его решение о возвращении в Россию было оправданным. Сначала, на фоне протестных акций, оппозиционно настроенная общественность излучала оптимизм и веру в мудрость решения, потом состояние Алексея ухудшилось – и тон изменился. Со временем эта дискуссия стала обрастать все новыми сюжетами, начиная от обсуждения неких то ли «предателей», то ли плохих «советников» и «экспертов», приведших Навального к неправильным решениям, и заканчивая обвинениями в работе на Кремль всех тех, кто в любой форме сомневается в непогрешимости решений вождя оппозиции.

В рамках этой дискуссии позволю сначала высказать свое предположение о том, как реально принималось это и ему подобные решения. А потом о тех последствиях, к которым, на мой взгляд, это решение скорее всего приведет.

Решения, герои и случайности

Нассим Талеб в книге «Черный лебедь» говорит примерно следующее (излагаю не дословно). Если вы прочтете 100 книг про успешных бизнесменов или политиков, то сможете из этих 100 книг сделать обобщенный вывод: для того чтобы добиться успеха, надо быть амбициозным, твердо идти к поставленной цели и рисковать. Однако сходите на кладбище. Там вы найдете множество могил не менее умных, твердых и амбициозных людей, которые рисковали, но вместо успеха умерли. Без понимания масштабов кладбища чтение книг о преуспевших слишком сильно искажает ваши представления о правильной стратегии поведения.

Это одна из разновидностей так называемой «ошибки выжившего» – ситуации, когда по одной группе объектов (выжившим, великим) данных много, а по другой (погибшим, неудачникам) данные почти отсутствуют.

Мы склонны объяснять достижения великих людей их выдающимися качествами, недооценивая значение случайности и фактора удачи. Если человек не родился в семье представителя высшей элиты, то подняться на политический Олимп, без того чтобы ему несколько раз крупно повезло, практически невозможно. Как правило, чтобы воспользоваться результатами этого везения, человек должен обладать сильными качествами. Иногда везение выпадает за просто так в виде шанса, которым надо суметь воспользоваться. В других случаях, чтобы участвовать в лотерее, необходимо сделать ставку. Порой очень высокую.

Изучая историю, мы все время забываем про кладбище имени Талеба. Мы видим Чингисхана, Христа, Наполеона, Ленина и забываем о десятках тысяч тех, кто, обладая аналогичными качествами, канул в безвестности. Многие великие держали удар и неоднократно поднимались после трудностей и поражений. Но сколько тех, кто неоднократно поднимался после трудностей и поражений, но после очередного подъема был случайно убит, ни на что не повлияв и никем не став?

Тысячи людей с талантами Чингисхана или Наполеона закончили свою жизнь нелепой ситуацией, в которой один из множества взятых ими рисков случайно реализовался. Из этих тысяч в учебники истории попали лишь те единицы, которым сначала случайно выпало несколько зеро подряд, а уж потом появились опыт, ресурсы и эффект ореола (вера людей в вождя, страх противников перед гением и т.д.). И если, получив все это, «великому» хватало ума остановиться и перестать делать рискованные ставки, то даже появлялся шанс удержать выигранное.

И, наоборот, очень ⁠сложно остановиться, если тебе раньше ⁠постоянно везло, а вокруг ⁠тебя куча придворных, которые объясняют случайное ⁠везение твоим гением.

В любом случае, ⁠кладбище имени Талеба – это наиболее вероятное и закономерное ⁠окончание ⁠пути любого героя. Особенно героя, склонного постоянно наращивать риски. Случайная и бессмысленная смерть – не ужасная девиация, это абсолютная историческая норма для людей, избравших подобный путь.

Головокружение от успехов

Когда-то, много лет назад возглавляемая мной компания показывала объективно неплохие результаты – лучше рынка в среднем. В этот благословенный период все вокруг говорили мне, что результаты достигнуты благодаря моему таланту менеджера. Прошло время и мне стало понятно, что большая часть объективно достигнутых результатов была скорее следствием того, что сам рынок в это время рос во всех возможных показателях.

А когда все и так растет, тот, кто делает более агрессивные ставки, как правило, выигрывает больше, чем тот, кто делает более осторожные (во время спада пропорция меняется диаметрально и агрессивные в среднем больше проигрывают). Но если ты делаешь агрессивные ставки, которые постоянно выигрывают, а все вокруг тебя говорят, что это потому, что ты принимаешь правильные решения, то очень сложно удержаться от следующих агрессивных ставок. Мне не удавалось.

Я ни секунды не ставлю под сомнение таланты Алексея Навального. Однако сложно отрицать, что на политическом пути ему неоднократно помогали никак не контролируемые им внешние обстоятельства: травили, но недотравили, перед выборами в Москве арестовали, но вдруг выпустили и пустили на выборы, да и просто банально не посадили/убили на любом из предшествующих этапов его политической карьеры. Сформулирую иначе: при совершении всех тех же действий, того же качества исполнения, что совершал Навальный, статистическая вероятность оказаться в той точке, в которой он оказался, была не самой высокой.

А еще его били, но он держал удар, били часто неумело, а потому, выдержав, он выигрывал, и т.д. и т.п. Весь его путь успеха прямо провоцировал его на обострение, все предыдущие обострения приводили к успехам, окружение и поклонники восхищались твердостью и стратегическим расчетом (и ждали от него продолжения в том же духе). Такая ситуация почти неизбежно заставляет человека верить, что очередная твердость и обострение снова приведут к успеху, забывая, что статистически это не так.

Лидер команды может делегировать советникам или помощникам принятие второстепенных решений. Но важнейшие стратегические решения лидер все равно принимает сам, какие бы советы он до этого ни выслушал. Никакие «предатели» или «плохие советники» существенно повлиять на них не могут. Любой человек – заложник своего предшествующего опыта, а потому решение Навального вернуться – лишь функция от его предшествующих достижений, обещаний и порожденных им ожиданий.

А еще на ситуацию – возможно, бессознательно – влиял хорошо описанный в экономике эффект «sunk costs», когда сожаление об уже потерянных в прошлом крупных инвестициях не позволяет закрыть проект, который продолжает генерировать убытки и не имеет особых перспектив. Многие бизнесмены совершают классическую ошибку, не закрывая подобный проект ровно потому, что жаль списывать большие прошлые затраты.

Любое решение Навального избежать будущих дополнительных страданий в тюрьме заметно обесценивало бы (по крайней мере в глазах части аудитории) все его предшествующие страдания и траты времени.

Кому поможет решение Навального

Вопрос о «правильности» решения Навального вернуться зависит от того субъекта, в чьих интересах мы рассматриваем ту самую правильность.

С точки зрения персональных стратегий политика по имени Алексей Навальный это ставка гарантированных лет в тюрьме, здоровья, а может, и жизни – против некой вероятности кем-то стать и что-то сделать (изменить Россию). Ставка с очень низкими шансами на выигрыш. Мне лично подобная ставка кажется совершенно безумной, но это его выбор и его дело.

Я не буду повторять общих мест про то, что обвинения сфабрикованы, пытки недопустимы, и прочих очевидных вещей. Я думаю, что Алексей примерно представлял свои риски и принимал их сознательно, а не ожидал, что в России его встретят гуманность и законность.

С точки зрения некой абстрактной российской оппозиции, решение Навального вернуться привело к потере ценного организатора и коммуникатора. Однако реальные способности российской оппозиции, в том виде, в котором она существует, повлиять на ситуацию в стране в ближайшие годы вероятной отсидки героя и так находились в районе статистической погрешности. Поэтому сравнение полезности Навального в качестве организатора с Навальным в качестве жертвенного символа не представляется осмысленным.

Если же план состоял в том, чтобы поднять волну протестов, которая к чему-то принудит режим, то этот план наивен и очевидно никак не мог сработать.

Некоторые комментаторы в своих объяснениях действий Навального приходят к выводу, что план был в усилении внешнего давления на режим со стороны Запада. Это самая безумная версия из тех, что мне приходилось слышать.

Реальные политические лидеры реального Запада больше заняты поиском поводов объяснить своему избирателю, почему они в принципе разговаривают с Путиным, и как так получилось, что какие-то санкции против России, которые можно в принципе ввести, до сих пор не введены.

Россия во всех смыслах слишком большая страна, ее очень сложно игнорировать в большей степени, чем игнорируют сегодня. Арсенал санкционного давления на Россию во многом исчерпан, а прагматических точек взаимодействия полно.

Западу важно, чтобы Путин не устроил новой войны или каких еще «многоходовочек». А в остальном базовая стратегия коллективного Запада по отношению к России сводится к тому, чтобы не провоцировать на совсем уж безумства и ждать, когда страна повторит судьбу СССР. Ждать придется долго – лет 10–20 в самом оптимистичном сценарии.

В эту стратегическую картину ничего не добавится, даже если завтра Навального скормят крокодилам на лобном месте в присутствии толпы зевак. Возможности Путина создавать Западу реальные проблемы заботят последний гораздо больше судьбы любого конкретного человека.

А теперь о том, правильно ли решение Навального вернуться с точки зрения долгосрочных интересов России (как я лично эти интересы понимаю).

Сразу вынесем за скобки ту незначительную вероятность, что ставка сыграет и каким-то образом реально спровоцирует падение режима хотя бы в пятилетней перспективе (я плохо понимаю механизм, как это могло бы произойти: революционные матросы захватят Кремль? Путин просветлится?). И будем исходить из базового сверхвероятного сценария, в котором Алексей обречен на годы крайне неприятного заключения или, не дай бог, будет так или иначе убит.

В этом сценарии перед нами сакральная жертва, которая лишь уменьшает шансы страны на любые мирные конструктивные изменения в будущем. Тень убиенного царевича над любыми попытками договориться без крови.

Перед нами образец для будущих революционеров, от которого будет отсчитываться очередное «пойдем другим путем». Это новое «не забудем не простим». Это личная жертва, которая неизбежно спровоцирует тысячи других личных жертв. Осмысленность которых примерно соответствует осмысленности высказываться в защиту исключаемого из партии на партийном собрании СССР образца 1930-х. (Нет, я не говорю, что подобное поведение бессмысленно. Каждый сам для себя решает, в чем смысл его жизни.)

Я знаю, что меня обвинят в пропаганде соглашательства и вынужденной беспомощности. Однако я убежден, что СССР развалился не из-за выходящих на площадь диссидентов, а из-за того, что миллионам обывателей хотелось джинсов и югославских гарнитуров, а десяткам тысяч представителей невыездной элиты – посмотреть на Париж. Так же будет и в этот раз. Ну или произойдет что-то совсем случайное, или умрет кто-то.

Вместе с коллективным Западом я вижу мало альтернатив тому, чтобы не провоцировать сумасшедших и ждать, когда они сами тихо сломаются. Хотя, конечно, о героях и подвижниках помнят… конечно, о тех, кто избежал кладбища имени Талеба.