Написание ругательных отзывов на книгу довольно странный жанр, в котором я прежде не участвовал. Не нравится – не читай. Но эту книгу мне настоятельно рекомендовали прочитать разные люди и публично хвалили другие уважаемые мной люди, а уровень прочитанного неприятно удивил.

На мой взгляд, нельзя хвалить низкокачественную агитку только потому, что она льет воду на твою политическую мельницу. Идеологически авторы мне очень близки, а с многими их выводами я совершенно согласен. Но я не могу лишь на этом основании назвать хорошей книгу изобилующую фактическими ляпами и подтасовками, логика размышления которой хромает, а полторы мысли размазаны на 500 страниц.

Если коротко, смысл книги можно изложить следующими тремя тезисами:

(1) Страны с «инклюзивными институтами» (такими, которые позволяют широкому кругу лиц создавать и защищать новое богатство) живут богаче и лучше стран с «экстрактивными институтами» (позволяющими узкой группе лиц перераспределить богатство в свою пользу);

(2) Институты образуют системы, склонные к самозащите. Одни инклюзивные институты поддерживают и не дают в обиду другие, также ведут себя и экстрактивные институты, таким образом образуются замкнутые круги из которых очень сложно выбраться. Странам с экстрактивными институтами очень сложно развить инклюзивные, а политикам в странах с инклюзивными институтами сложно сворачивать свободы и злоупотреблять властью;

(3) переход от одной системы к другой происходит случайным образом.

Не буду особо напирать на отсутствие у книги научной новизны. Хотя изложенные мысли, очевидно, не новы, и читать их лучше у первоисточников типа Д. Норта. Однако в силу того, что книга позиционируется скорее как популяризаторская, научная новизна необязательна, а вызванный книгой резонанс свидетельствует о том, что популяризаторство проходит как раз весьма успешно.

Сосредоточусь на ляпах, логике и передергиваниях.

I. Исторические неточности.

Авторы книги безусловно талантливые экономисты, но со знанием истории у них либо тотальные проблемы, либо глубокая убежденность, в том, что в современном мире история есть пространство для творчества, не ограниченное фактами.

Я, честно говоря, не хочу приводить длинный и скучный перечень ошибок в датах, и неправильно (анекдотически) приписанных высказываниях. Таких ляпов слишком много.

Для иллюстрации приведу лишь одну цитату из самой книги, позволяющую судить об общем уровне исторических познаний авторов:

“В римскую эпоху рабы поставлялись в основном с побережья Балтийского моря, населенного племенами славян, …” Стр. 282

Тем, кому сразу не режет глаз поясню:

1. Славяне, с точки зрения классической историографии, в принципе появились, как минимум, на 200 лет позже падения Римской империи и примерно на 500 лет позже последних масштабных военных кампаний, являвшихся ключевым источником рабов для империи.

2. Рим никогда не завозил рабов с Балтики, в сколько-нибудь значимых количествах. Рим до Балтики просто не дошел. В тот краткий период 12 д.н.э – 9 н.э., когда в состав империи была включена провинция Германия, ее территория охватывала западную часть современной ФРГ без выхода к Балтике. Даже если отдельные разведывательные или карательные миссии в эти годы и достигали балтийского побережья, они никак не могли служить значимым, и уж, тем более, основным источником рабов для империи.

Причем дело не просто в фактических ошибках (хотя конечно раздражает, что два экономиста сочли историю настолько неточной наукой, что поленились поручить толковому аспиранту простейший фактчекинг).

Дело во вполне сознательно используемом методе изложения материала.

Сначала читателю рассказывается пару исторических анекдотов. Потом ряд интересных фактов о реальных методах исследований реальных историков, (типа анализа льдов Гренландии). При этом данные факты имеют слабую логическую связь с основными тезисами авторов, но создают у читателя ощущение «научности». Потом излагается ряд «конкретных историй конкретных людей прошлого» по образцу американских газет. Типа «менеджер Х уже 7 лет начинает утро с прочтения …» но только про 3 век. Формально ни слова неправды.

И после этого бессвязного набора информации, «погружающего читателя в эпоху», авторы последовательно повторяют основные тезисы книги, используя лишь ту часть исторического контекста, которая им удобна, игнорируя противоречащую, и не поясняя как изложенные факты связаны со сделанными выводами.

Возможно, с точки зрения убеждения не подготовленного читателя в правоте авторов, это довольно удачный метод, но он абсолютно ненаучен.

При всем при этом книга содержит целый набор интересных исторических экскурсов вроде изменения механизмов внутриэлитарного взаимодействия в Венеции, разных стратегий эксплуатации колоний в Новое Время или механики влияния работорговли на социальные институты в черной Африке, но после множества ляпов, которые я увидел в известном мне материале, все новую информацию невольно воспринимаешь с большой долей скепсиса

II. Логика

Далеко не во всей книге, но в отдельных случаях, авторы отказываются от соблюдения законов Аристотелевой логики, в обосновании причинно-следственных связей.

Приведу несколько примеров:

1. В Ботстване все несколько лучше, чем в большей части черной Африки. Книга объясняет это, в том числе, следующей историей.

В 1895 году 3 вождя из Ботсваны удачно съездили в Лондон, где удачно договорились с министром по делам колоний о щадящей форме колонизации Ботстваны, которая позволила избежать крайних форм эксплуатации. И все это ….. потому что эти вожди избирались! Я не шучу. Дословная цитата:

«Три вождя смогли проявить инициативу и отправиться в Лондон, потому что обладали необычно высоким политическим авторитетом по сравнению с другими племенными лидерами Черной Африки. Этой высокой степенью полномочий и легитимности они пользовались благодаря определенной степени плюрализма племенных институтов Тсвана».

Спрашивается почему? Где причинно-следственные связи? В Африке в этот момент многие вожди избирались (примеры и в самой книги приводятся), но они не поехали в Лондон и не договорились. Другие вожди не избирались, но тоже ездили в Лондон. Кто-то договаривался удачно, кто-то нет. Причем тут выборы и институты?

У того, что 3 человека договорились с четвертым может быть масса причин, и выборный характер власти трех из них может быть перечислен в числе сотен не самых очевидных. Причем таким фактором он мог стать в 1995, а никак не в 1895, когда британским чиновникам было глубочайшим образом наплевать на механику приобретения аборигенами власти, и выбранный дикарями темнокожий вождь выглядел ничуть не более респектабельно, чем вождь публично сожравший всех своих противников.

Но авторы на голубом глазу преподносят выборность вождей как главный фактор успеха их переговоров с министром, из чего выводят далеко идущую цепочку аргументов, обосновывающую текущее относительное благополучие Ботсваны. (Просто так удобно для обоснования позиции авторов.)

2. Крайне забавна критика Джерарда Даймонда и его концепции географического детерминизма в исполнении авторов.

Даймонд, в своей книге «Ружья, микробы и сталь», частности, предельно подробно, со множеством цифр и фактов обосновывает простейший и интуитивно понятный тезис, земледелие с большей вероятностью появлялось в тех регионах, где было много злаков пригодных для доместикации».

Или простыми словами: древние люди с большей вероятностью могли перейти от охоты к земледелию в тех районах, где росли, например, дикая пшеница или рис, нежели в тех, где подобных диких растений не было.

Казалось бы предельно логичная теория. Но авторы «Why nations Fail», видимо из желания прицепится к громкому имени, критикуют ее в следующей логике.

«Даймонд не прав т.к. исторически сначала появился оседлый образ жизни, а потом земледелие (с этим тезисом, кстати, никто, включая Даймонда, не спорит, это не сенсация). А значит (говорят авторы книги) на то, что племена переходили к земледелию, влияли институты, а не наличие растений».

Прочитав это построение я долго пребывал в полной растерянности в поисках какой-либо логики.

Дело в том, что племена охотников и собирателей МНОГО ГДЕ в разные периоды переходили к оседлому образу жизни, но далеко не везде при этом становились земледельцами. С гораздо большей вероятностью это происходило там, где и росли дикие злаки, пригодные для доместикации, о чем и говорит Даймонд.

Причем здесь институты? Почему Даймонд не прав? Авторы не поясняют.

3. Самая крутая в смысле содержательности и логичности глава про индейцев майя.

Краткое изложение: вот жили майя у них были такие-то города, которые так-то взаимодействовали друг с другом. Сначала развились потом пришли в упадок это можно увидеть из таких-то свидетельств. Почему пришли в упадок не ясно, но наверняка из-за экстрактивных институтов. Точка.

Почему? На чем основаны эти выводы? Каких институтов? На что это опирается?

Еще раз оговорюсь: с логикой проблема у авторов далеко не везде. Большая часть текста весьма последовательна, однако иногда логика выключается как будто специально.

III. Манипуляция и подгонка фактов

Манипуляции фактами и передергивания составляют большую часть книги. Авторы совершенно беззастенчиво за уши притягивают любые факты к своей теории, используют те цифры и тогда, когда это удобно.

Где-то эти натяжки в глаза не бросаются.

Рассуждение о том, что «в средневековой Англии, в отличие от средневековой Эфиопии, власти никогда не изымали в качестве налогов больше половины урожая, а значит в Англии уже в средние века развивались инклюзивные институты» может показаться логичным.

Хотя если задуматься (а кому повезло со школьными учителями истории просто вспомнить их рассказы), то несложно прийти к выводу, что на протяжении большей части истории доля отчуждаемого властью урожая в большей степени зависела от уровня урожайности, нежели от развития институтов и типов государственного устройства.

В древнем Египте при сам 15-20 (15-20 выращенных зерен на 1 посеянное), или в ЮВА с 2-3 урожаями в год некоторые власти умудрялись и 70% урожая забрать. А в дико зверски-«экстрактивной» средневековой Руси где урожайность сам 3-5 и 1 урожай в год, никто и 30% не собирал. Просто больше физически не было и институты тут ни причем.

Аналогично не историку не бросается в глаза натяжка в противопоставлении современных друг другу «экстрактивной» Речи Посполитой и «инклюзивной» Англии, хотя можно резонно возразить, что в Польше того времени «активным избирательным правом» обладало порядка 10% населения, а в Англии сильно меньше 5%. (Тут есть о чем поспорить, но в научной книге стоило хотя бы оговорку сделать).

Однако по поводу этих примеров при общем уровне исторической безграмотности авторов, они могли и правда «недодумать». Другие натяжки гораздо более очевидны.

Через всю книгу проходит идея, что государства и общества развивались благодаря «инклюзивным» институтам, а деградировали благодаря «экстрактивным» институтам. Кое где авторам удается подобрать под эту теорию удачные исторические примеры.

Но некоторые примеры откровенно натянуты.

В частности, авторы считают, что переход от инклюзивных институтам к экстрактивным произошел в Риме примерно в 1 веке до нашей эры, а в Венеции примерно в 13 веке, что и обусловило последующий закат этих государственных образований. Авторы при этом откровенно игнорируют тот факт, что наивысшая точка расцвета, что Рима, что средневековой Венеции была достигнута, через 2-3 века после означенного перехода от одних институтов к другим.

При этом в других описываемых примерах (хотя бы колониальных) ухудшение от перехода происходило быстрее. Обычно, если теории хотя бы немного претендуют на научность причины «отложенности» подобных эффектов объясняются, а сроки приводятся к сопоставимой временной шкале.

Книга о том, что «правильный» экономический рост возможен только при «инклюзивных» институтах. Однако авторам сложно игнорировать тот факт, что если посмотреть на историю человечества объективно-фактически, то любой неангажированный наблюдатель вынужден будет констатировать, что 90%+ истории человечества это рост при «экстрактивных» институтах, и лишь небольшой набор девиаций, из которых большинство приходится на последние 200 лет, история «инклюзивного» роста. Более того примеров быстрого роста при «экстрактивных» институтах слишком много, чтобы их игнорировать.

Для того, чтобы снять это тотальное противоречие всей сути своей теории с основным массивом накопленных человечеством исторических знаний, авторы говорят буквально следующее:

Да при «экстрактивных институтах» может быть экономический рост но «недолго» и «плохой».

«Недолго», по мнению авторов, это и несколько лет, и несколько десятилетий, и даже столетия в разных примерах. Т.е. сколько бы не длился «экстрактивный» рост целых цивилизаций это все «недолго».

«Плохой» рост потому, что «не приносит роста благосостояния всего населения». Что почти не мотивируется, помимо не очень убедительных примеров СССР и государств плантаторов сахара. Но совершенно очевидно противоречит знаниям об огромных периодах в истории человечества, когда вполне себе «экстрактивные» «социальные империи» (термин по С.А.Нефедову) востока обеспечивали многосотлетний рост и благосостояния и численности населения на огромных территориях.

Причем, как я оговорился вначале, я по сути сделанных выводов во многом согласен с авторами.

Если бы авторы формулировали свои тезисы так: «в последние 200 лет, «инклюзивные институты» статистически больше способствуют росту благосостоянию обществ нежели «экстрактивные». Раньше часто было не так, и нельзя однозначно утверждать, что так будет всегда, но сегодня это доказывается такими-то такими-то примерами» — то я бы первый защищал подобную формулировку.

Вместо этого авторы, наплевав на объективность и научность, попытались придать своей теории всеобщий характер, ретроспективно натягивая ее на всю историю человечества, а также залезая в вообще несвязанные смежные отрасли.

Например вульгаризируя причины краха советского эксперимента, или объясняя популярность Чавеса или Перона через логику «экстрактивных институтов». (Тут уж скорее надо рассуждать про психологию масс, архетипы и инструменты манипулирования общественным мнением, и уж никак не про «экстрактивные институты»).

Вот что значит «артикуляционное мышление».

Мне понадобилось написать несколько страниц критики ровно для того, чтобы самому понять с чего я вдруг потратил столько времени на критику какой-то книги.

Меня эта книга, громко расхваленная друзьями-либералами, задела ровно потому, что обычно наплевательское отношение к фактам, цифрам и здравому смыслу – отличительная черта наших идеологических оппонентов: в большей степени «патриотического», в меньшей — «левацкого» толка.

Т.е. в моей вселенной либеральный лагерь отличается не только содержанием позиции, но и методом, апеллирующим в большей степени к фактам и логике и в меньшей — к эмоциональным маркерам и риторическим манипуляционным приемам.

«Why nations fail» — книга абсолютно ненаучная, это агитка сделанная методами оппонентов и потому, в моих глазах, в большей степени девальвирующая изложенные в ней идеи (с которыми я, в целом, согласен).

Хотя признаю, что сделать популярную агитку возможно даже сложнее, чем написать, что-то вполне научное и содержательное.