Люди всегда ищут (и всегда находят:) объяснения того, почему «мы» (группа, к которой мы себя относим) лучше чем «они». Такие объяснения нужны и для самих себя и для окружающих. Гордиться «своей» группой и искать объяснения ее превосходства нормально для человеческой природы. Об этом написано множества теорий про социальную идентичность и прочее подобное.
В различные исторические периоды для обоснования «нашего» превосходства изыскивались самые разнообразные причины: правильная религия, хорошее образование, древнее происхождение, следование моральным нормам и так далее.
Подобные причины/объяснения «нашего» превосходства можно условно (крайне субъективно) разделить на три группы: позитивные, негативные и нейтральные.
К позитивным объяснениям превосходства я буду относить рассуждения следующего характера: (а) Мы настоящие правильные христиане. Мы соблюдаем все требования писания, постимся, помогаем ближнему, не позволяем себе греховных действий и т.д. Поэтому мы лучше тех, которые всего этого не делают. (б) Мы образованные. Мы учились в университетах, прочли кучу книг. Мы знаем что Аттила это гуннов вождь, Отелло – мавр венецианский, а Гастелло – вообще советский летчик. А некоторые и вовсе знают в чем разница между Роджером и Френсисом Бэконами или Эригеной и Оригеном. «Они» люди необразованные, всего этого не знают, а потому хуже «нас». (в) Мы следуем моральным нормам. Мы не воруем, не обманываем, пропускаем пешеходов и жалеем котиков.
Иными словами, те объяснения «нашего» превосходства, которые я далее буду называть позитивными, требуют от «нас» определенных действий/умений/достоинств, которые дают «нам» преимущество в некоторой системе координат.
К негативным объяснениям превосходства я буду относить рассуждения следующего характера: (а) «Они», катары, верят в двух богов доброго и злого, а еще считают материальный мир злом, а потому они еретики, давайте их сожжем. (б) «Они» красят волосы, носят неподобающие одежды, преклоняются перед китайской классикой и не разоружаются перед партией. Давайте забьем «их» цитатниками Мао насмерть. (в) «Они» не встают на колени перед афроамериканцами, позволяют себе сексисткие высказывания и не верят в глобальное потепление. Давайте их отменим.
Иными словами, те объяснения «нашего» превосходства, которые я буду далее называть негативными, требуют признания каких-то «их» действий/бездействий или взглядов чем-то неподобающим. На следующем шаге любо «мы» получаем преимущество, ибо и так чего-то делаем/не делаем. Либо «они» будут вынуждены делать/не делать то, что сейчас делаем/не делаем «мы». При этом от «нас» не требуется изменения собственного поведения/приобретения каких-то качеств.
Нейтральные объяснения превосходства сводятся к тезисам: белые лучше не белых, мужчины — женщин, немцы — турок, а носители голубых кровей — простолюдинов. Т.е. подобные объяснения не требуют от «нас» или от «них» никаких действий, чтобы «мы» могли ощущать свое превосходство. В рамках нейтральных объяснений превосходство предопределено некими не зависящими от действий групп факторами.
На мой взгляд, позитивные объяснения «нашего» превосходства более продуктивны и общественно полезны. Собирать металлолом, чтобы стать примерным пионером, лучше чем сообщать о врагах народа для тех же целей. Трудиться во славу господа в госпитале лучше, чем в инквизиции. Поехать лечить детей в Африку, лучше, чем громить витрины во имя BLM.
Можно конечно возразить, что «негативные» теории превосходства также могут приносить обществу пользу. Навязывание «им» заповеди «не убий», теоретически могло сократить число убийств (но это не точно). И напротив если «мы» считаем себя лучше остальных на том основании, что умеем открывать пивные бутылки зубами, то пользы от такого позитивного объяснения превосходства не просматривается. Однако в среднем, считать себя лучше от того, что ты что-то делаешь продуктивнее, нежели на основании того, что другие плохие.
Различные типы объяснений превосходства собственной группы, сочетались различных обществах в разной пропорции. Между ранними христианами и их потомками периода борьбы с ересями, пропорция смещалась от позитивных объяснений к негативным. Между эпохой Сталина и хрущевской оттепелью баланс двигался обратном направлении. В обществах с веками устоявшейся структурой, вроде европейского высокого средневековья, преобладали нейтральные объяснения, в периоды быстрых революционных изменений их доля снижалась.
Прогрессу чаще способствовали позитивные объяснения «нашего» превосходства (мы больше знаем, больше зарабатываем, сделали то чего «они» не делали), реакции же строились преимущественно на негативных («их» мораль/вера деградировала в сравнении с идеалами предков, они движимы лишь презренной жаждой наживы, они истребили морских коров и занимались работорговлей).
Если посмотреть на происходящее в развитых странах последние 10-20 лет, исходя из описанной выше оптики, то мы увидим, что баланс довольно сильно и быстро смещается в сторону тех объяснений превосходства, которые я обозначил как негативные.
Представители ЛГБТ или афроамериканцы «лучше» не потому, что приписывают себе некие позитивные качества, а потому что у них по определению отсутствуют качества на осуждении которых строится их моральное превосходство. Отменяющие выигрывают лишь за счет унижения отмененных, а не за счет того, что стали лучше сами. Ну и далее по списку.
На мой взгляд, данная тенденция сама по себе не сулит человечеству ничего хорошего. Можно возразить, что подобные сдвиги случались и раньше и как-то вырулили, и а также найти определенные положительные составляющие данных тенденций. Предлагаю подумать об этом самостоятельно. Я же акцентирую внимание на двух моментах, которые являются частью описанного выше тренда, и на мой взгляд наиболее опасны.
1. Систематические атаки на любые атрибуты социального успеха.
Пускай ты чего-то достиг (разбогател, стал знаменитым, занял высокую позицию), но если ты вдруг пытаешься извлечь из этого успеха любые преимущества, начиная от приобретения предметов роскоши и заканчивая использованием статуса для приобретения преимуществ в отношении сексуальных партнеров – это либо прямо наказывается, либо все более жестко осуждается. Частный самолет пока еще можно, но покатать на нем поклонниц или того хуже по каким-то причинам зависящих от тебя людей другого пола – все более рискованно. Министры уже демонстративно ездят на велосипедах во избежание. Миллиардеры на очереди.
Отдельные проявления данного тренда можно только приветствовать, однако совокупность подобных ограничений демотивирует наиболее активную часть общества. Прогресс всегда двигался активным меньшинством, которое больше работает, берет на себя высокие риски, просто более талантливо. Кто-то из них движим исключительно собственной самореализацией или стремлением к славе. Однако для многих важным стимулом являются и более приземленные вещи, которые раньше прилагались к достижению успеха, а теперь нет.
Вспоминается СССР в котором люди способные создать бизнес или добиться больших научных успехов предпочитали ходить в походы или просто спиваться. Потому что затраты на достижение чего-либо слабо конвертировались в реальные социальные преимущества. В результате общество в среднем жило беднее чем могло, зато чужая роскошь никого не раздражала. Не важно, достигается ли данный эффект административными или моральными ограничениями. Результат одинаков.
2. Перестройка принципов организации общественно-политической дискуссии. Стратегии построенные на негативе и узурпации морального авторитета, становятся с каждым днем все более эффективными в сравнении со стратегиями построенными от позитива (собственная конструктивная повестка на том «что надо сделать», а не о прегрешениях оппонента.)
После завершения эпохи Маккартизма (когда узурпация определенной группой права назвать оппонента коммунистом, создавала угрозу почти для любого игрока), и до конца 2000-х годов в рамках политической дискуссии на западе, большие игроки строили свой образ преимущественно от конструктивной повестки, используя критику оппонентов на вспомогательных направлениях.
Рейган в первую очередь сокращал налоги и снижал инфляцию, а уже после этого боролся с коммунизмом. Тэтчер обрушивалась на профсоюзы и леваков потому, что они мешали ее реформам, а не строила свой публичный образ на необходимости их уничтожения. Зюганов критиковал антинародный режим, но важнейшей несущей конструкцией его позиционирования был рассказ о том «как мы хорошо жили в СССР». Даже публичный образ Путина поначалу строился вокруг стремления навести порядок и перегнать Португалию, а не на необходимости любой ценой навредить западу и не допустить проникновения чуждых ценностей.
Какие-то мелкие игроки, маргинальные или начинающие политики, могли строить свою карьеру преимущественно на критике каких-то отдельных проблем или решений. Однако для успеха любых крупных политических сил определяющей была их позитивная повестка. Что важнее критика мелких игроков по локальным вопросам не могла нанести неприемлемого ущерба крупным. Экологи или феминистки не могли «отменить» не то что Рейгана, но даже рядового сенатора.
Современные сдвиги от описанной ситуации мне будет проще объяснить (а читателю понять) на постсоветских примерах, хоть я и понимаю их ограниченную релевантность теме.
Навальный построил свою карьеру на разоблачениях коррупции. Определенная позитивная программа у него была, но осведомленность о ней широкой аудитории сильно уступала осведомленности о его же критической повестке. Разоблачения коррупции обеспечили основной успех (причем не только в плане завоевания поддержки оппозиционно настроенных россиян, но и в плане того, что определенные люди/группы во власти были заинтересованы в избегании его критики). Еще больший успех им был достигнут на поле конкуренции внутри оппозиционного лагеря. Если ты главный «настоящий» оппозиционер (без иронии), то разоблачение и критика конкурентов как «не настоящих» крайне эффективна. Т.е. делал человек много разного, однако с точки зрения практических результатов (для него как политика) наиболее эффективными были превращение в главного специалиста по определенной линии критики и узурпация морального авторитета в определенной сфере.
Один из главных успехов команды Зеленского во время войны – узурпация морального авторитета по украинской тематике в западном информпространстве. Их позитивная повестка (условия урегулирования конфликта, объемы помощи, вступление в различные структуры) слышна, но не доминирует. А вот если кто-то скажет, что-то им не нравящееся, то скандалы и шквал критики обеспеченны. С тяжелыми последствиями для объекта критики, вплоть до полной отмены. Я почти уверен, что на продвижение в западном информпространстве своей собственной повестки, украинские власти потратили гораздо больше ресурсов. Однако с точки зрения результатов (навязывание определенных нарративов) эта линия пока явна уступает линии «можем замочить любого, кто скажет слово против».
На западе подобная тенденция пока не так явно проявилось среди крупных игроков, однако в полной мере реализуется в спектре от ЛГБТ активистов до BLM. Это происходит не потому, что они как-то особенно злонамерены или используют хитрую стратегию. Узурпация определенной линии критики или морального авторитета в определенной сфере сегодня просто более эффективна. И те кто ее использует более успешны и заметны. Навальный с Зеленским тоже пытались реализовать позитивную повестку, но это получалось хуже, потому что позитив сегодня хуже работает.
В результате поле общественно политической дискуссии из пространства, где различные игроки в меру сил строили собственные конструкции (попутно вредя конкурирующим, но факультативно), превратилось в пространство, на котором расставлены пулеметные вышки, в которых сидят группы узурпировавшие определенные темы. С этих вышек стреляют по всем перешедшим линии, видимые только из этих вышек. А иногда и просто куда придется. Все остальные ходят по полю с одной мыслью – «как не попасть под огонь». Строительство собственного чем дальше, тем меньше влияет на успех. Вышек все больше, а строителей все меньше.