«Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать».
Что является поражением, а что победой — всегда вопрос угла зрения.
Например, на мой взгляд, главными победителями во второй мировой войне были страны в ней не участвовавшие. Причем не только такие, как Швейцария, но и, например, Испания с Турцией. Которые могли принять участие на обеих сторонах и оттяпать или лишиться каких-то территорий, но оказались достаточно благоразумны чтобы этого не делать.
Но есть и более интересные примеры для размышления.
С точки зрения любых объективных (а не мифологических) критериев Франция провела вторую мировую войну гораздо успешнее, чем первую мировую.
Да-да я не шучу. С учетом потерь солдат и мирных жителей по совокупности вторая мировая «обошлась» французам в 665 000 жизней и 280 000 раненых, в то время как первая мировая при меньшем населении унесла 1 450 000 жизней французов и 2 800 000 (в десять раз больше) раненых.
При том, что в среднем по Европе вторая мировая была гораздо более разрушительна в сравнении с первой, во Франции баланс разрушений был обратным. В плане экономического развития после второй мировой во Франции случилось «славное тридцатилетие», а успехи после первой были весьма скромными.
Другой пример: Венгрия в конце второй мировой проявила национальную стойкость и верность союзническим обязательствам. Во всех смыслах «сражалась до последнего» и «проявляла героизм». Это привело к большим жертвам среди мирного населения, разрушениям и послевоенным репарациям. Болгария и Румыния, в то же время предавшие союзнические обязательства, и сменившие сторону смогли всего этого избежать.
Аналогично можно сравнить Германию с Италией. Героизм и самопожертвование немцев, сражавшихся за каждый дом на улицах Берлина, в итоге привели лишь к большим жертвам и разрушениям, которых Италии удалось избежать.
Дания и Югославия, за время войны прошли одинаковый цикл «оккупация – освобождение» и непосредственно от их усилий исход войны зависел мало. Только сопротивлявшаяся Югославия потеряла больше 1 000 000 человек, а спокойно сдавшаяся Дания всего 4 000. Сдавшаяся без боя Чехословакия потеряла в процентах к населению почти в 10 раз меньше людей, чем сражавшаяся Польша. По разрушениям баланс для Польши был еще менее благоприятным.
Список можно продолжить. Понятно, что к каждому подобному примеру есть свои возражения и оговорки. Я не пытаюсь отстоять какое-то конкретное историческое утверждение, но лишь призываю для разнообразия посмотреть на события под иным углом.
В указанной выше логике Россия тоже провела первую мировую гораздо удачнее, чем вторую. Погибло в 10 раз меньше людей если считать чисто первую мировую. И даже если добавить к ней погибших в революцию и гражданскую, то в совокупности погибло все равно в три раза меньше, чем во вторую мировую.
Здесь есть, конечно, сильный контраргумент, связанный с планами Гитлера по уничтожению людей по этническому принципу. И можно говорить, что главное достижение России во второй мировой – избежание риска еще больших потерь. Однако в контексте обсуждений и празднования 9 мая это соображение никогда не находится на первой линии смыслов, и если всплывает – то только после споров и дополнительных размышлений.
Так почему же мы так пафосно празднуем победу?
В мифологии празднования 9 мая большой составляющей является героизм и самопожертвование фронтовиков, демонстрирующие силу народного духа. Однако солдаты вермахта тоже демонстрировали героизм и самопожертвование, но проиграли. Исламские террористы смертники – образец самопожертвования, но мы их осуждаем. А героизмом защитников Севастополя в проигранной Россией Крымской войне мы тоже гордимся.
Таким образом, героизм и самопожертвование никак нельзя считать чертой, отличающей победу от поражения.
В народном сознании на первой линии смыслов победа от поражения отличается двумя вещами:
1) Балансом территориальных приобретений.
Однако, что нам сегодня с того, что Львов и Вильнюс теперь не польские? Присоединение же к России Калининграда на масштабный результат никак не тянет.
2) Ощущением, что мы кому-то «задали» и можем что-то «повторить».
Это, по сути, все что остается в сухом остатке, если разбирать причины празднования на составляющие.
Эти понты и спесь точно не стоили миллионов жизней и вряд ли были бы одобрены самими павшими героями.
Молчу уже о том, что среди 27 миллионов погибших добровольцев и героев было подавляющее меньшинство. Большинством были мирные жители и насильно мобилизованные. У них точно не было желания кому-то «задать» и не возникло бы желания чего-то повторять. Они хотели просто жить.
Скорбеть об этих миллионах погибших – было бы здоровой реакцией здорового общества.
Но мы наблюдаем совсем иное: детские понты в духе «мой дедушка был генералом».