Из рубрики «отвечая на вопросы читателей».
Говоря о себестоимости нефтедобычи всегда необходимо разделять три ее разные составляющие: С1) себестоимость изъятия нефти из уже существующей скважины, плюс стоимость ее транспортировки до типичного потребителя, плюс текущие административные расходы нефтяной компании; С2) амортизация капитальных затрат на геологоразведку, строительство скважин и сопутствующей инфраструктуры (для упрощения понимания возьмем пример, когда деньги на все это были взяты в долг с процентами, который нужно отдать за предполагаемое время работы скважины); С3) налоговую нагрузку на баррель добытой нефти, которая в ряде случаев может составлять большую часть расходов.
С3 из дальнейшего анализа исключим сразу, так как многие налоговые системы изначально смоделированы так, что ставка меняется одновременно с ценой нефти, в остальных случаях государство все равно будет вынуждено обнулять эти налоги в случае радикального падения цен на нефть (вариант само является владельцем нефтяной индустрии).
И в России и в США и (хоть и в меньшей степени) в КСА, одновременно добывается нефть на разных месторождениях, с разными геологическими и логистическими условиями, находящимися на разных стадиях разработки. Поэтому вопрос про себестоимость добычи российской нефти это вопрос о средней температуре по больнице. И в РФ и в США себестоимость очень разная. Что важнее для анализа возможности участия в ценовых войнах значение имеет не столько средняя сколько медианная себестоимость, с которой все еще сложнее и которая в случае США точно выше средней.
Различные уважаемые аналитические источники, оценивающие себестоимость добычи в разных странах разнятся в показаниях едва ли не на 50% в разные стороны. Долго пытался разобраться, какие факторы надо вынести за скобки, чтобы цифры хоть примерно совпали, но по итогу пришел к выводу, что мы везде имеем экспертные оценки, а не среднее из сопоставимой статистики. Отсюда и такой разброс.
Так или иначе мы имеем примерно следующие средние цифры по странам Россия С1 5,5-7, С2 5-7 Итого С1+С2: 10,5-14; КСА и большая часть стран залива С1 4,5-5,5 С2 2-3 Итого С1+С2: 6,5-8,5; США традиционные месторождения С1 8-10, С2 8-10 Итого С1+С2: 16-20; США сланец С1 9-15 С2 8-11 Итого С1+С2: 17-26; наиболее дорогие месторождения типа битумных песков Канады, и некоторых месторождений Северного моря С1 15-22 С2 10-23 Итого С1+С2: 25-45.
Еще раз оговорюсь, что если брать цифры «безубыточности» которые дают сами нефтяные компании, то они заметно, иногда до двух раз, больше указанных выше оценок аналитических структур. Однако нефтяники могут учитывать налоги, свою реальную стоимость заимствований и иные факторы. А для целей данного поста важно не то сколько ренты собирает с нефти государство и обанкротится ли конкретный производитель (банкротство не означает остановки производств), а то при каких уровнях цен в принципе осмысленно производить нефть.
Для оценки влияния себестоимости на ценообразование крайне важно понимать жизненный цикл освоения месторождений. Для традиционных нефтяных месторождений характерно примерно следующие параметры: геологоразведка и строительство инфраструктуры 5-20 лет, добыча 15-50 (а иногда и больше) лет. Т.е. в начале тратится С2, которое впоследствии возмещается десятилетиями после начала добычи. На момент когда месторождение работает на полную мощность С2 уже весь понесен. (А стоимость некоторых платформ на шельфе может достигать полумиллиарда долларов). В сланце цикл более короткий, однако и там тоже есть большая разница между бурением новых скважин на уже освоенных месторождениях и разработкой новых.
Кроме того крайне важно понимать, что за исключением месторождений Персидского залива, практически везде добыча не может быть легко приостановлена, а потом снова запущена. На большинстве месторождений (и особенно это касается России) консервация и последующая расконсервация скважины очень дорога. Часто расконсервация скважины может оказаться дороже, чем бурение новой. Поэтому при падении цены производители часто могут работать себе в убыток.
С учетом такого жизненного цикла если возникает ситуация что на конкретном месторождении С1 равно 10 и С2 10 а общая себестоимость 20, то при падении цены нефти до 15 долларов за баррель добыча остается операционно прибыльной и экономически целесообразной. Даже при падении цены до 5 долларов за баррель, если скважину планируется эксплуатировать еще несколько лет в течение которых разумно ожидать возвращения цен на уровень выше 10 долларов, остается экономически целесообразно нести текущие убытки ради того, чтобы окупить их впоследствии.
Более того, нефть нельзя просто разливать в море или на землю. Ее надо где-то хранить. Когда в текущей ситуации переизбытка предложения нефти все существующие хранилища быстро оказались заполнены, а стоимость фрахта танкеров взлетела до небес, теоретически можно представить даже кратковременно отрицательную стоимость нефти, когда производители будут доплачивать за то, чтобы ее забрали в надежде, что когда цены отрастут обратно, отказ от консервации скважины окупится. (Я лично не считаю подобный прогноз реалистичным, но ряд аналитиков его уже высказал).
Как все вышесказанное влияет на цену нефти? Самый очевидный ответ – почти никак. С 1973 года цены на нефть определяли преимущественно политические и спекулятивные факторы и если себестоимость добычи как-то влияла на цену, то только на ее верхний предел. Рост цен в конце 1970-х привел к разработке дорогих шельфовых месторождений и цены снизились. Рост цен на нефть 2000-2014 привел к разработке дорогой сланцевой нефти и цены снова снизились. Если они когда и упирались в границы себестоимости снизу то в 1998 и то без особых последствий для производства.
Я лично не ожидаю, что ситуация сильно изменится и будет и дальше в основном определяться политическими действиями КСА и США (в меньшей степени РФ), а также играми финансовых спекулянтов. Реальные пороги себестоимости цены на нефть не достигнут. В политической логике цены, обеспечивающие бездефицитность бюджета петрогосударств имеют гораздо большее значение, нежели фактическая себестоимость нефтедобычи.
Однако предположим, что мы имеем дело с относительно эффективным рынком. В этом случае при резком падении спроса на нефть и цен, можно предсказывать следующую динамику. Краткосрочно (месяцы) цена может быть любой вплоть до 5 долларов за баррель. С рынка уйдут лишь те скважины, которые и так планировали закрыть в ближайший год два, производство из битумных песков ну и какие-то еще предельно дорогие проекты. Среднесрочно (год-два) они могут сохранятся в районе 20 долларов за баррель, т.е. операционной себестоимости 20-30% мирового производства нефти. При подобных ценах, если США не введет импортных пошлин на нефть, новое бурение в сланце остановится будут постепенно дорабатываться и выводится старые скважины (их срок жизни сильно короче чем у традиционных).
Однако долгосрочно при цене ниже 40 долларов за баррель инвестиции в новые месторождения сокращаются радикально. Ведь у нефтяных компаний нет цели сработать в ноль. Занимаясь столь рискованным делом на очень волатильном рынке они не просто хотят заработать, для планирования инвестиций им нужно серьезное превышение текущей цены над суммой С1+С2+С3, которое гарантировало бы запас прочности проекта при долгосрочных колебаниях цен. Поэтому долгосрочно даже диапазон цен 30-40 долларов представляется излишне пессимистичным прогнозом.
Еще раз оговорюсь указанные цифры не являются моим прогнозом, я думаю цены будут выше. Свой долгосрочный прогноз цен на нефть я высказал еще в 2015 и он звучал так: цены не могут надолго (годы) сильно уходить за пределы коридора 40-60 долларов за баррель, т.к. выше 60 сланцевые производители способны быстро наращивать добычу, а при долгих ценах ниже 40 резко сокращаются новые инвестиции в отрасль, что в перспективе ведет к падению предложения. Этого прогноза я стабильно придерживаюсь и сдвинуть его вниз может только дальнейшее сокращение себестоимости у сланцевых производителей.