Ниже будет спин-оф к моей статье «Различные аспекты неравенства». Кратко напомню ее тезисы.
Если смотреть на неравенство в развитых странах не сквозь призму денежных доходов, а сквозь призму неравенства в фактически потребляемых полезностях, то за последние 100-200 лет оно радикально сократилось.
Образование или здравоохранение, 100-200 лет назад были доступны абсолютному меньшинству населения, а сегодня стали всеобщим стандартом. Да, и сегодня богатые могут себе позволить несколько более качественное образование и медобслуживание нежели бедные, однако раньше разница была в том, что одни имели доступ к этим услугам, а другие в принципе нет.
Сто лет назад бедные часто физически голодали и регулярно ночевали на улицах. Сегодня бедные страдают от ожирения чаще богатых, а жизнь на улице в развитых странах скорее экзистенциальный выбор нежели вынужденная необходимость
Еще менее значительным выглядит неравенство, если сравнивать не жизнь 1% самых богатых и 10% самых обездоленных, а жизнь верхнего среднего класса (9% населения, следующих после первого 1% богатых по доходам сверху. В США это домохозяйства со средним доходом 245 0000 долларов в год) и жизнь нижнего среднего класса (30% населения находящиеся между пятидесятым и восьмидесятым процентами по доходам сверху. В США это домохозяйства со средним доходом около 42 000 долларов в год)
И те и другие владеют личным автотранспортом. Да у верхнего среднего класса несколько больше автомобилей в среднем на семью и на этих машинах стоят более дорогие лейблы. Однако для потребителя из 1950-х разница между современными «Ауди» и «Шкодой» исчезающе мала. Более того, в 1950-х у семей верхнего среднего класса автомобиль был, а у семей нижнего среднего класса его в принципе не было.
Еще сложнее увидеть разницу в практической ценности потребляемой верхним и нижним средним классом одежды или мебели. С точки зрения прочности, удобства и долговечности она практически отсутствует. Отличаются только стили и торговые марки. Глядя из любой предшествующей эпохи развития человечества, мы бы сказали, что и современный нижний, и современный верхний средние классы обладают совершенно избыточными, выходящими за пределы здравого смысла излишками одежды и бытовых предметов.
И те и другие ходят в рестораны и парикмахерские, посещают кинотеатры и автомойки, имеют одинаковый доступ к транспорту или услугам связи. Век назад многие из этих услуг были доступны лишь богатым.
Еще 70 лет назад путешествия в другие страны ради развлечения были в принципе доступны только богатым. Сегодня они доступны подавляющему большинству населения развитых стран с поправкой на класс билетов и количество звезд. Но что является большим неравенством в реальном потреблении: когда одна семья летает к морю бизнес-классом, а другая экономом, или когда одна семья летает к морю, а другая в принципе лишена этой возможности?
Когда-то богатые тратили на работу меньше времени, чем бедные. Вплоть до 1983 года среди наименее обеспеченных 20% американцев людей, работающих в среднем более 50 часов в неделю, было больше, чем среди 20% наиболее обеспеченных. Сегодня, наоборот, в верхних 20% таких трудоголиков в два раза больше, чем в нижних 20%.
В современном мире неравенство денежных доходов ковертируется в две вещи:
1. Символическое неравенство.
Часы за 50 000 долларов с точки зрения своей практической ценности почти никак не отличаются от часов за 10 долларов. Символическое неравенство было всегда, но в условиях, когда общий объем ресурсов, создаваемых обществом, не сильно отрывался от объема ресурсов, необходимых для простого выживания, расходы в большей степени направлялись на приобретение реальных объективно существующих «полезностей». И неравенство означало, что кто-то сыт и в тепле, а кто-то частенько голодает, физически тяжело работает и не знает, где переночевать. Сегодня гораздо большая доля расходов верхних доходных групп, направляется на оплату статусной составляющей в цене товаров и услуг, конвертируется в лейблы на одежде и капотах машин.
И здесь нельзя не вспомнить про позитивное свойство неравенства стимулировать созидательную деятельность. В условиях, когда реальное качество жизни верхнего и нижнего среднего класса практически не отличается, а при этом верхний средний класс тратит на работу больше своего времени, в среднем имеет лучшее образование (прошлые затраты труда) и лучшие компетенции, то совершенно не ясно чего ради представители верхнего среднего класса прикладывают все эти усилия? По большому счету за шильдики на капотах.
В среднем представители верхнего среднего класса работают больше и с большей производительностью труда, нежели представители нижнего среднего класса. При этом верхний средний класс платит больше налогов, из которых оплачиваются различные социальные программы, бенефициаром которых выступает преимущественно нижний средний класс, и общественные блага которыми пользуются все (образование, здравоохранение, дороги).
Поэтому символическую разницу потребления межу этими двумя группами можно рассматривать, как дань уважения, которую нижний средний класс платит верхнему среднему классу за больший вклад последнего в обеспечение достигнутого обществом уровня объективного качества жизни,
2. Неравенство в правах на принятие решений.
Это больше касается 1% самых богатых членов общества Ни Уорен Баффет, ни Билл Гейтс, ни их потомки в 20 поколениях физически не смогут потратить свои десятки миллиардов долларов на личное потребление объективно существующих благ.
Большая часть доходов по настоящему богатых людей либо реинвестируется в бизнес, либо тратится на благотворительность.И в том и в другом случае деньги обеспечивают возможность принимать решения, касающиеся большого числа лиц: строить ли магазины, или космические корабли, бороться с раком или с расширением пустыни Сахара.
Успешный бизнесмен есть результат последовательного принятия большого количества удачных решений. Современная экономическая система постоянно производит отбор тех, чьи идеи об изменении жизни были позитивно оценены человечеством в заплаченных за них деньгах.
Илон Маск заработал свое право принять решение о строительстве космических кораблей и электромобилей тем, что его предыдущие идеи (PayPal) были оценены потребителями как меняющие их жизнь к лучшему (что важная данная оценка была подкреплена деньгами, затраченными на их приобретение). И если он сейчас ошибется, то его возможности принимать столь масштабные решения резко уменьшатся.
А теперь собственно спин-оф в котором мы рассмотрим отдельно тему элитного сверхпотребления как одну из издержек неравенства.
Под «сверхпотреблением» я понимаю уничтожение или демонстративно не рациональное использование материальных ресурсов ради демонстрации своего социального статуса. В крайних формах оно выглядит как, кидание золотых кубков в море после тоста, растворение в вине жемчуга, строительство дворца изо льда русской царицей Анной Иоановной или намеренное сожжение реального дворца в качестве развлечения на празднике Петром Великим. В умеренной современности сверхпотребление чаще выражается в больших яхтах, роскошных автомобилях и прочих расходах, которые смотрятся дико особенно в сравнении с тем как много голодающих детей Африки можно было бы накормить на эти деньги.
Именно сверхпотребление, как правило, вызывает наиболее сильную негативную реакцию со стороны большинства населения и влияет на субъективное восприятие неравенства. Нет никаких сомнений в том, что сверхпотребление наносит ущерб всеобщему благосостоянию перераспределяя ресурсы с направлений, где они могли бы быть использованы более эффективно.
Тем не менее и в этом случае существует несколько важных оговорок:
1. Сверхпотребление не является прерогативой богатых и, более того, даже функцией от богатства. Множество богачей живут подчеркнуто скромно в то время отдельные представители среднего класса часто из кожи вон лезут, чтобы пустить пыль в глаза демонстративным потреблением элитных товаров/услуг, часто в долг.
У Броделя очень живо описана ситуация когда в XV-XVIII веках в западной Европе параллельно сосуществовали два мира: в Голландии, Венеции и торговых городах Франции среди богатых людей было принято одеваться на улице максимально скромно, да и дома среди многих купеческих фамилий считалось дурным тоном проявлять излишнюю роскошь. Тут же рядом при дворах французского и английского королей, дворянство, которое зачастую было во много раз беднее описанного выше купечества и обременено огромными долгами, подчеркнуто разбрасывало деньги, ведя демонстративно расточительный образ жизни.
Никто не мешал купцам купаться в роскоши, и никто не мешал дворянам быть экономными. Тем не менее одни занимали , чтобы спустить на наряды, а другие воздерживались от демонстративных трат, будучи во много раз богаче (в обеих стратах, безусловно, встречались разные стратегии поведения, я говорю о преобладающих).
В современной Швеции среди богатых людей в целом считается дурным тоном демонстрировать свое богатство, а в странах Персидского залива или России 1990-2000-х и среди богатых и среди тянущегося за ними среднего класса, напротив считается/считалось правильным изо всех сил демонстрировать потребление элитных товаров сверх своих объективных возможностей. Следует отметить, что в России данная социальная норма довольно сильно изменилась в 2010-е в сторону менее демонстративного потребления.
Таким образом, издержки, которые экономическая система несет от сверхпотребления связаны не столько с самим фактом наличия имущественного неравенства, сколько с культурными и социальными установками позволяющими/поощряющими демонстрацию этого неравенства. Очевидно, что если бы имущественного неравенства не было вовсе, то никто и не смог бы его демонстрировать столь расточительным способом. Однако при одинаково высоком уровне фактического неравенства легко могут существовать как общества, в которых демонстративное потребление богатых это норма и на него расходуется значимый процент ВВП (Франция XVII-XVIII век Россия второй половины XVIII и начала XXI века, современные монархии Персидского залива), так и общества, в которых демонстративное потребление распространено меньше и социально осуждаемо (Голландия Нового времени, современная Скандинавия).
Это означает, что вопрос минимизации издержек, связанных со сверхпотреблением лежит скорее в области культуры и, в меньшей степени, государственной политики (хотя прогрессивное налогообложение элитного потребления можно всячески приветствовать), нежели в области фактического неравенства в доходах или во владении капиталом.
2. Можно рассматривать сверхпотребление не как чистое зло, которое следует избыть любым способом, а как неизбежные издержки более эффективной организации экономической системы.
К примеру, в СССР расходы на сверхпотребление в рамках экономики были крайне незначительны. Даже партийная элита по мировым меркам жила весьма скромно, а возможности теневых цеховиков или преступности конвертировать деньги в приобретение потребительских благ элитного уровня были ограничены. Однако советская система в целом оказалась экономически малоэффективной. Потери от ограничения предпринимательской инициативы для системы в целом были порядково больше, чем любая возможная экономия общественных ресурсов на сверхпотреблении элит.
Возможность сверхпотрбления, а также перспектива передать эту возможность своим детям является мощнейшим стимулом к труду и инновациям. Очень многие граждане СССР, которые были потенциально способны внести в развитие экономики серьезный вклад, зарабатывая свое право на сверхпотребление, вместо этого пили водку собирали марки или ходили в походы, ибо уровень их реального потребления в рамках данной экономической системы очень мало зависел от приложенных ими усилий, а соответственно отсутствовали и стимулы такие усилия прилагать.
3. Дом на лазурном побережье может быть продан за несколько сот миллионов долларов, однако себестоимость собственно строительства подобного дома измеряется единицами миллионов долларов. Разница между ценой и себестоимостью объясняется исключительно тем, что многие богатые люди хотят иметь дом в определенных районах Лазурного побережья и как следствие там формируются астрономические цены на землю. Стоимость антиквариата, предметов искусства или крупных бриллиантов определяется не тем, что человечество потратило какие-то фантасмагорические реальные ресурсы на их создание, а их редкостью и тем, что очень много богатых людей хотят обладать именно этим предметом.
Даже в наиболее осязаемых секторах роскошного потребления типа украшений или супердорогих автомобилей, заметной составляющей их себестоимости является не груды золота и миллионы человеко-часов, а символический капитал. Из разряда Майкл Джексон/принцесса Диана, тоже такие носили. Себестоимость складывается из участия в рекламе моделей и знаменитостей, содержания бутиков на дорогих торговых улицах, стоимость аренды на которых высока по тем же причинам, что и стоимость дома на лазурном побережье и других подобных вещей, которые сложно напрямую сопоставлять с ресурсами, расходуемыми для производства товаров массового спроса.
Необходимо понимать, что отказ от покупки часов за миллион долларов автоматически не создаст несколько тысяч лишних тонн зерна для африканских детей, ровно как отказ от строительства дома на Лазурном побережье не может быть прямо конвертирован в строительство тысячи домов для среднего класса в французской глубинке. На 1000 домов для среднего класса уйдет 100-200 раз больше бетона, металла и человеко-часов работы нежели на роскошный особняк на Лазурном побережье. Хотя рыночная стоимость этого особняка может при этом равняться рыночной стоимости указанной тысячи домов.
4. Массовое сознание, как правило, сильно переоценивает масштабы роскошного сверхпотребления. Лишь несколько цифр для сравнения:
Оборот сети Wallmart за 2019 год составил 514 млрд долларов. Столько недорогих товаров продает пусть и крупная, но одна сеть магазинов «для всех» из нескольких тысяч существующих в мире. Продажи производящей автомобили для среднего класса Тойоты составили в 2019 году 273 млрд долларов, производящего доступные среднему классу гаджеты Apple 266 млрд долларов.
Мировой рынок яхт за 2019 год составил 6,5 млрд долларов. Выручка отдельно Ламборджини в 2019 году составило 1,8 млрд евро Феррари 3,8 млрд евро. Всего в 2015 году во всем мире было продано 28 500 новых автомобилей суперлюксовых брендов (Феррари, Бентли, Ролс-ройс, Ламборджини, Мазерати, Астон Мартин и прочее). Даже если предположить среднюю цену одной подобной машины в 400 000 долларов (а большая часть указанных машин находится в диапазоне 200-300 тысяч, поэтому даже с учетом машин дороже миллиона, такая средняя кажется сильно завышенной), то общий объем продаж этих автомобилей составил около 11 млрд долларов или в 25 раз меньше, чем выручка одной только Тойоты.
Весь рынок личных товаров роскошного потребления (часы, драгоценности, сумочки, алкоголь, косметика и прочее элитных брендов) составил в 2019 году 281 млрд евро. И очевидно не весь этот объем потребили супербогачи. Большую часть дорогого алкоголя и косметики, а также ювелирку нижнего ценового сегмента элитных брендов, потребляют в первую очередь представители верхнего среднего класса.
И здесь снова следует напомнить, что большая часть из стоимости данных люксовых брендов приходится не на затраты физических ресурсов, которые могли бы быть перераспределены от роскошного потребления к голодным детям Африки, а на оценку символического капитала, часто созданного исключительно тем фактом, что другие богатые носят это/хотят владеть этим. Доля реальных ресурсов (материалов затрат труда) в создании элитных товаров сильно меньше чем в среднем по экономике и если бы нам удалось какими-то административными методами пресечь элитное потребление и перераспределить ресурсы на помощь голодающим детям Африки, объем такой помощи выраженной в тоннах продовольствия был бы в несколько раз меньше, чем можно было бы предположить из ценового выражения рынка элитных товаров.
Очень сложно точно оценить объемы мировых ресурсов расходующихся на элитное сверхпотребление. Во-первых нет статистики по всем сегментам, во-вторых всегда сложно провести разграничение между товарами элитного потребления и товарами для верхнего среднего класса. Но если рассуждать в логике, что БМВ это в пределах нормы, доступной верхнему среднему классу, а Феррари это сверхпотребление, что полет бизнес-классом в пределах нормы, а частный самолет – сверхпотребление, а также считать в качестве расходов лишь произведенные в этом году элитные товары, оказанные элитные услуги и построенные элитные дома (без учета оборота ранее созданных произведений искусства, недвижимости или автомобилей), то мне, со всеми максимальными допущениями не удалось насчитать даже 1% мирового ВВП, приходящегося на сверхпотребление (причем на этот 1% мирового ВВП расходуется в разы меньше человеко-часов работы и материальных ресурсов в физическом выражении, нежели на любой другой 1% мирового ВВП: слишком велика доля стоимости брендов в цене конечных товаров, относящихся к сверхпотреблению). Однако я допускаю, что исследователь с другими идеологическими установками сможет насчитать и два и даже три процента ВВП. Т.е. выйдет на объем ресурсов сопоставимый с мировыми военными расходами.
Это сравнение очень показательно. Зачем человечество вообще тратит деньги на военные нужды? В целом потому, что так исторически сложилось, что некоторые группы людей разными способами захватившие власть в разных географических точках, боятся друг друга и не доверяют друг другу. С точки зрения человечества в целом никаких рациональных объяснений зачем нужны военные расходы придумать невозможно в принципе. В то время как меньшие по масштабу расходы на сверхпотребление можно рассматривать как плату за эффективную работу экономической системы.
Другая цифра для сравнения: расходы на обеспечение общественного порядка (полиция, тюрьмы, суды) составляют порядка 1,7% ВВП в ЕС и 2% ВВП в США и это без учета частных расходов на охрану и безопасность, не говоря уже о юридических услугах (если суммировать все это по максимуму мы выйдем в район 5% ВВП). Данные расходы по сути своей представляют плату за негативные стимулы против нарушения установленных правил. Сверхпотребление можно рассматривать как плату за создание позитивных стимулов к труду. И если смотреть на мир подобным образом, их реальные размеры кажутся удивительно скромными.
Резюмируя тему элитного сверхпотребления следует сказать что а) объективные издержки, которые несет на него экономическая система сильно преувеличены в общественном сознании; б) главные негативные последствия сверхпотребления носят больше моральный (раздражение основной массы населения и рост субъективного неравенства), нежели экономический характер; в) наиболее эффективные способы ограничения сверхпотребления относятся скорее к плоскости общественной морали и культуры, нежели к вопросам экономической политики; г) даже если принять за аксиому предположение, что в экономических системах, базирующихся на высоком неравенстве издержки сверхпотребления выше, чем в обществах построенных на иных принципах, можно воспринимать их как плату за создание более эффективных стимулов, позволяющих обществу в целом жить более благополучно. И эта плата удивительно скромна.